Юрий Пантелеев - На фронтах третьей мировой войны. Война радаров

К этому времени подоспел нормальный опытный образец ЦСО «Стрела», состоявший уже не из трех, а из двух блоков, с автономной системой охлаждения, автоматически включавшейся при экстремальных температурах, что делало ЦСО еще более независимой от штатной аппаратуры РЛС. Опытный образец прибыл в Севастополь осенью. Но этот чудный город и осенью был прекрасен. Город чистый, как палуба военного корабля, общительный и добрый, как дружный корабельный экипаж.

Корабль стоял в Северной гавани, у стенки. Он только что вернулся из длительного дальнего похода, сопровождал американский авианосец в Средиземном море, неотступно. На всякий, сами понимаете, случай. Разнообразных видов оружия на борту хватило бы на любой возможный и невозможный случай. И еще осталось бы на такую, скажем, страну, как Греция.

Георгия с товарищами приняли хорошо, а после того, как ребята починили все телевизоры на корабле и у старшин на дому, они стали любимцами у мичманов, которые тут же перевели их из кают-компании офицеров в мичманскую столовую. Ребята по достоинству это оценили, разница была не в пользу кают-компании, хотя, конечно, и сервировка, и подача блюд в кают-компании была достойная. Кормили на корабле — дай бог, а у мичманов еще лучше! Да еще и с собой в гостиницу мичмана дали тугой сверток из доброго десятка банок с консервами. Тогда ребята починили заодно и несколько отказавших навигационных радаров, а то, как признались моряки, последний раз для входа в гавань пришлось использовать один из радаров зенитно-ракетного комплекса корабля, наклонив его к горизонту.

ЦСО спустили в трюм, подключили к корабельной РЛС. Проблем не возникло. Вместе с капитаном третьего ранга из Ленинграда составили программу испытаний, начали заполнять протоколы. Морякам аппаратура понравилась. Взаимные несинхронные помехи, густой рябью покрывавшие экран РЛС, с индикатора исчезали бесследно. Успешно снимались с экрана отражения в ближней зоне, они романтично назывались на флоте «отражениями от взволнованного моря». Как и в сухопутных РЛС оставались точечные остатки от береговой черты, но они не мешали работе. Цели стали четкими и яркими. Командир корабля сказал: «Да если бы было хоть чуть-чуть лучше старой защиты, то и тогда надо внедрять немедленно!» Тем более, что эффект был, и значительный. Вообще у моряков совсем другое отношение к кораблю, к технике и друг к другу. Что ни говори, а «провожают пароходы совсем не так, как поезда!» Вода, вода, кругом вода. Вместе приходится плыть, вместе и выплывать, тут уж не до амбиций. Даже к гостям, или, как их называли на кораблях, к «промышленникам», отношение было самое радушное. Однажды, когда глубокой ночью корабль вернулся в гавань, по внутрикорабельной громкой связи старпом спросил, кто сходит на берег. Напарник Георгия, его правая рука Юрий, мужик крупный, независимый и решительный, тут же взял микрофон и заявил по громкой, что промышленники — сходят! Корабль ошвартовался, и командир, лучший капитан Черноморского флота, вышел на пирс и, пока спускали его командирский катер, поскольку дежурный катер барахлил, рассказывал ребятам анекдоты, которые здесь не приводим. Когда команда Георгия спустилась на катер, чтоб идти через залив к Графской пристани, к их смущению выяснилось, что кроме них никто на берег не сходит, новый день службы наступал уже через несколько часов, и потому мичманы и офицеры остались в каютах. Так что все хлопоты были затеяны только ради гостей.

Севастополь был городом закрытым, просто так туда въехать было нельзя, на всех КПП, как в Кап-Яре проверяли документы, допуска, командировки. Поэтому в самом городе режим был временами не столь строг. Так, Георгий поразился, что в Северную бухту они по утрам добирались на рейсовом катере без проверки документов и шли к своему кораблю мимо выстроившихся кормой к пирсу больших и малых военных судов, на которые кранами грузили продовольствие, технику, боеприпасы. Над головой проплывали ракеты и торпеды, ящики снарядов и прочие военные грузы. Правда, вскоре, когда ребята привычной тропкой попытались спуститься от гостиницы к морю, где тоже стояли корабли, путь им преградил морячок с автоматом. «Не велено!» На корабле им на ушко сказали, что вчера в гавани был взорван корабль. Какой-то неприметный морячок подошел к пришвартованному кораблю и что-то приклеил к борту, какую-то бумажку. Проходивший офицер глянул и прочитал: «Корабль взорван». Он протянул было руку, чтобы сорвать бумажку. Но тут морячок достал удостоверение офицера из соответствующих органов… Так что режим после этого события был усилен. Правда, ненадолго.

Испытания шли успешно, была работа на стоянке в гавани, была интересная работа при выходах в море, по разным целям — кораблям, самолетам, вертолетам. Вертолеты, предназначенные для борьбы с подводными лодками противника, садились один за другим прямо на корму нашего большого противолодочного корабля, маленькие камовские вертолеты с соосными винтами. Их пилотировали отчаянные летчики военно-морской авиации, уверенно сажавшие свои малявки на движущуюся и качающуюся корму прямо на максимальном ходу судна.

К работе ЦСО претензий не было, программа подходила к концу. На зачетных учениях Черноморского флота, которые проводил заместитель главкома ВМФ, «Стрела» отработала все учения, и успешно боролась с разнообразными помехами, о чем и доложили заместителю главкома.

Разные ситуации сопровождали пребывание на корабле сухопутной команды. Непривычным было то, что внутрикорабельная громкая связь включена постоянно, и даже отдыхая в каютах, уважительно предоставленных гостям, приходилось засыпать под непрерывные корабельные команды: «Ютовые на ют, баковые на бак! По местам стоять, с якоря сниматься!» Ребятам объяснили, почему не положено отключать громкую связь. А мало ли что, тревога или аврал! Но ко всему человек привыкает. Не удалось только привыкнуть к качке. Однажды на крутой волне Юрий решил найти точку, вокруг которой качается корабль, где размах колебаний, по его мнению, должен был быть невелик. Долго он путешествовал по этом десятиэтажному сооружению из железа. Увы, не нашел!

В другой раз, работая в посту ПВО корабля, где стояли выносные индикаторы нашей РЛС, планшеты и пульты управления противовоздушной обороной корабля, ребята услышали сигнал «Тревога». Юрий бросился вниз, в трюмный отсек, где располагалась аппаратура РЛС, и где располагалась «Стрела», вдруг что-то потребуется там. Вернулся он вскоре, лица на нем не было. «Подбегаю я к отсеку, через который мы бегали в свой трюм», — рассказывал он потом, — «а там морячок уже люк сверху завинчивает, как по тревоге положено. Погоди, малый, говорю, мне вниз надо! Тот отвинтил крышку, спустился я в отсек, а там нижний люк только что завинтили. Смотрю, морячок наверху быстренько опять верхний люк завинчивает. И тут слышу: „Проводим учебное затопление девятнадцатого отсека!“ Глянул на стенку — батюшки, девятнадцатый отсек! Сердце в пятки ушло, ну, думаю, они же сейчас меня затоплять начнут, у них же по боевому расписанию отсек пустой! Схватил со стены брус, предназначенный стенку подпирать для борьбы за живучесть корабля, и давай колотить вверх… Ну, матросик услышал, открыл люк, спас!» — «Да ты не волнуйся, Юра, это же учение сегодня условное!» — «А кто же вас знает, что у вас условное, а что нет! Вот будет, как в прошлый раз!»