Надя Папудогло - #тыжемать. Материнство по правилам и без

Я всегда гордилась тем, что сон для меня не является определяющим сознание фактором. Я, например, могла не спать трое суток, когда было много работы (в моем трудовом договоре, конечно, значился ненормированный рабочий день). Я просто раз в три часа опускала голову на клавиатуру, через пятнадцать минут поднимала и продолжала работать. Я могла после тяжелой рабочей недели пойти в клуб и еще добровольно не спать ночь и даже не только ночь. Наконец, я просто могла просидеть весь вечер в интернете, уползти спать в три часа ночи после увлекательного спора о сущности вещей и после этого – бодрая и веселая – подняться в семь утра и отправиться по очень важным делам.

У меня даже была теория, что меня не сломит никакой недосып. Я втайне гордилась своими сверхспособностями и с удовольствием периодически их демонстрировала. Жизнь с грудничком наказала меня за гордыню, заставив вернуться на землю – в мир тех, кто в семь тридцать утра спит, приоткрыв рот, на плече у соседа в метро.

Сначала недосып был просто недосыпом. То есть я чувствовала, что сна не хватает, но это не превратилось в проблему. Потом у младенца начались колики. Мы с его родителем в ходе бессонных ночей стремительно теряли человеческий облик, взаимную привлекательность и волю к победе. Отоспаться немного удавалось днем – пока наш милый сынишка наверстывал упущенное и похрапывал у себя кровати.

Правда, музыка играла недолго. Вскоре К. решил, что сон днем – это потеря ценного времени, проведенного с мамочкой. И ограничил дневной сон получасом. Понятное дело, что за эти полчаса я не успевала даже толком выпить чаю.

Потом – о чудо! – ребенок начал спать ночью. Мы стали высыпаться и постепенно к нам возвращался человеческий облик: мы почти стали легкими на подъем, хорошо откормленными горожанами чуть за тридцать.

Но как только я с гордостью принялась рассказывать, что мой ребенок умеет спать по ночам без лишних принуждений, в этой идеальной системе что-то сломалось. И младенец стал просыпаться примерно каждый час. Это изматывало даже больше продолжительного времени без сна: только ты успел задремать, как из детской кровати уже доносится возмущенное кряхтение. Ты встаешь, у тебя кружится голова, правым боком ты врезаешься в один предмет мебели, левым – в другой. Доходишь до младенца, включаешь ночник – и на тебя смотрят два бодрых глаза, в которых плещется веселье и приглашение к очередной игре. Не менее получаса уходит на то, чтобы склонить младенца к продолжению сна. Ты бредешь к столу, ругаешься полушепотом на саму себя и все вокруг, садишься, обновляешь френдленту и видишь бесконечные жалобы на бессонницу тех, кто еще не обременен деловитым шестимесячным малышом.

Те же, кто обременен младенцами и детьми чуть постарше, утешали, что это не навсегда. Скоро наступят лучшие времена. Ребенок будет спать всю ночь, ты тоже. Все будет отлично. Ты слушаешь эти утешения, почти веришь им, но потом – бабах! – ты видишь в «Фейсбуке» запись от одного из таких оптимистов: «Мне кажется, я уже никогда не высплюсь!»

Зато почти каждый из нас умеет спать стоя, а это, я считаю, ценный навык. Значительно более ценный, чем проводить ночи без сна.

До рождения К. я любила гулять, но спокойно пройтись удавалось мне редко. Какие тут могут быть прогулки, когда до вечера ты сидишь на работе. С появлением младенца прогулки стали не просто элементом, а структурообразующей частью нашей с ним жизни. Отчасти это было вынужденно – в коляске ребенок отлично спал. Отчасти это было терапевтически – мне не хватало активности и динамичной картинки вокруг.

Первый раз на прогулку К. выехал в пять дней. Младенцу показали булочную, море, он довольно икнул и провалился в глубокий трехчасовой сон. С тех пор мы гуляли без устали.

Мы гуляли в Москве в любую погоду и любое время суток – дождь, снегопад, ледяной дождь, утром, днем, вечером и ночью. Я толкала коляску сквозь снежные заносы, лужи, по льду, чекинилась во всяких нелепых местах. Ребенок одобрительно посматривал на меня из-под капора коляски. Однажды из-за очень сильных морозов мы три дня просидели дома. У младенца тут же начался сухой насморк, и он был спешно возвращен на лоно природы. В среднем мы проходили в день по восемь километров, что позволяло мне без лишних мыслей злоупотреблять сладким и быстро сбросить лишние десять кг веса, набранные во время беременности. Помимо этого были безнадежно утеряны три пары перчаток, обретена привычка носить шапку и бесповоротно испорчены московской солью модные сапоги – на них появились безобразные разводы, а непромокаемость превратилась в стопроцентную водопроницаемость.

Уехав на юг, мы стали увеличивать километраж и продолжительность променадов, доведя их до шести часов в день и уже непонятно скольких километров. Осознав, что в движении – жизнь, мы садились в самолеты, путешествовали на машине, меняли города и точки обитания. К. подрастал и обретал все больший интерес к прогулкам, в полгода сменив лежачую люльку на полусидячую прогулочную коляску, из которой серьезный младенец командорским взглядом окидывал владения. Во взгляде читалось, что мир, бесспорно и очевидно, принадлежит ему. Люлька больше категорически не годилась. Одна из немногих попыток прогуляться с Костей в старой коляске окончилась фиаско в сердце итальянской высокой моды – на Виа-делла-Спига он закатил мне форменную истерику ровно в тот момент, когда я поворачивала к очередной витрине. Дальше мы гуляли уже в ином раскладе – в коляске ехали мои сумки и пакетики, а К. победительно сидел на ручках. Ручки, надо сказать, отваливались, потому что к тому моменту ребенок весил уже девять килограммов. Ну и о том, чтобы продолжить поход по магазинам, можно было забыть: как только я пыталась уложить ребенка в люльку, он начинал трубить тревогу.

К., мой маленький большой товарищ, сопровождал меня везде – на прогулках, в ресторанах, в музеях, в гостях. Он тусовался вместе со мной и был доволен. Лишь бы покормили вовремя и дали поспать, когда хочется. Обе эти проблемы с грудничком решаются очень легко.

Мы ходили наработанными маршрутами и новыми тропами, делали привалы в кафе, скверах и парках, я стирала ноги новыми туфлями и переобувалась в старые, перестала замерять километраж прогулок – это было очевидно бессмысленно. Мы продолжали плевать на погоду – дождь и ветер были нам нипочем. Коляска надежно укрывалась дождевиком, а мама, ну что там мама, ну чуть-чуть похожа на мокрую крысу, но она все равно же мама. Единственное, о чем я начала жалеть во время прогулок, – это об отсутствии у человека автопилота, который бы позволял безопасно катить вперед коляску и спать одновременно.