Алексей Сахнин - Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию

Есть свидетельства о том, что это письмо Ленина осуждалось на собраниях партийного актива. В. Т. Логинов считает, что именно «давление снизу», инициированное ленинским письмом, заставило ЦК перейти к наступательной тактике. Однако вряд ли все это могло произойти так быстро. Ленинское письмо обсуждалось в райкомах лишь глубокой ночью. А «давление» могло бы состояться лишь к утру, когда Ленин уже был в Смольном, и когда разногласия о тактике оказались уже не актуальными. О том, что Ленин опоздал с попыткой давить на руководство ВРК и партии упоминает и Троцкий: «24 вечером Ленин переживал последнюю вспышку тревоги, захватившей его с такой силой, что он сделал запоздалую попытку мобилизовать солдат и рабочих для давления на Смольный».

Пока же ВРК по прежнему «оборонялся». На экстренном собрании было принято решение воспрепятствовать разведению мостов, как мере явно агрессивной и направленной на подавление революции. В течение вечера комиссары ВРК чаще всего мирно, без единого выстрела установили контроль над многими объектами, которые перед этим были взяты под контроль лояльными правительству силами – телеграфным агентством, продовольственным ведомством, некоторыми мостами и т. д. Так правительство само втягивало ВРК в активные действия, заставляя реагировать на свои военные эволюции.

Ленин об этом не знал. Зато он получил официальный ответ ЦК, который, по словам передавшей его Фофановой, «его не удовлетворил». «Не знаю – все что они мне говорили – они все время врали или заблуждались? Что они трусят» – нервничал Ленин. Он несколько раз требовал разрешения отправиться в Смольный под охраной верных красноармейцев, но так и не получив его, решил пойти сам на свой страх и риск. Сопровождал его один Эйно Рахья.

Это путешествие Ленина в Смольный много раз описывалось мемуаристами и историками. До того как Ленин станет главой российского правительства оставалось всего несколько часов. Но по его внешнему виду мало кто мог бы об этом догадаться. Дешевое пальто, невзрачная кепка, грязная перевязка «как от зубной боли». Они с Рахья вскочили на ходу в трамвай, шедший в депо и проехали несколько остановок по пути. Затем воспользовавшись суматохой и без пропусков, «зайцами» проскочили мимо правительственных солдат, охранявших выход с Литейного моста в сторону центра, Наконец, их остановил конный патруль на Шпалерной. Ленин пошел дальше, а Рахья «в грубой форме» дискутировал с юнкерами. Очевидно, он играл роль убедительно, юнкера признали в нем и его спутнике (завтрашнем премьер-министре!) бродяг и отстали. «С виду мы действительно представляли типичных бродяг» – признавался Рахья. Когда же они с Лениным подошли к Смольному, выяснилось, что там поменяли пропуска и туда невозможно попасть. Пришлось Рахье «по примеру карманников устроить давку», толпа оттеснила часовых, и будущий Председатель Совета Народных Комиссаров попал, наконец, в штаб революции.

Через несколько минут после этого Ленин уже разговаривал с Троцким. «Помню хорошо, – писал годы спустя Лев Давыдович – что Владимир Ильич начал с тревожного вопроса по поводу тех переговоров, которые мы вели со штабом Петроградского округа относительно дальнейшей судьбы гарнизона. В газетах сообщалось, что переговоры близятся к благополучному концу. «Идете на компромисс?» – спрашивал Ленин, всверливаясь глазами». Троцкий заверил, что это «военная хитрость». Поскольку воспоминания писались через семь лет после событий октября 1917 г., когда само восстание стало фетишем революционного мифа, Троцкий старался не подчеркивать разногласий с Лениным, а сглаживать их задним числом. И все же (в отличие от позднейшей сталинской историографии) совсем нивелировать разницу в подходах Лев Давыдович не стал. По его воспоминаниям Ленин успокоился лишь после того, как выяснилось, что обороняясь ВРК уже захватил контроль над большей частью города, обеспечил выход большевистских газет, что части гарнизона ему подчиняются. Тогда Ленин признал – «Что ж, можно и так».

Вероятно, именно в ходе этого разговора произошел забавный эпизод, увековеченный в литературе и кинематографе. Ленин беседовал с Троцким в одной из проходных комнат Смольного. В этот момент туда зашли меньшевистский лидер, Федор Дан, то ли со Скобелевым, то ли с Либером, то ли втроем с Либером и видным деятелем правого крыла партии эсеров Абрамом Гоцем. Они развернули на столе сверток с какой-то едой и принялись закусывать. Но в какой-то момент Дан перестал жевать и стал всматриваться с наспех загримированного Ленина. Потом толкнул своего спутника локтем и вся компания быстро ретировалась. Ленина эта история привела в крайне веселое расположение духа: «Узнали, подлецы».

Ленин, Троцкий и Рахья от греха подальше перешли в более надежное помещение, где к ним присоединились многие члены Центрального комитета. Началось заседание ЦК, которое продлилось почти до утра. Протокол заседания не велся, но его ход был реконструирован историками по мемуарным источникам. По подсчетам Е. А. Луцкого, присутствовали, минимум, десять членов ЦК: Ленин, Берзин, Зиновьев, Иоффе, Каменев, Милютин, Ногин, Смилга, Сталин, Троцкий. Вероятно, что участие принимали и некоторые другие члены ЦК, а также ряд деятелей ПК РСДРП(б) и Военной организации. «Некоторые члены ЦК уходили с заседания, другие приходили». Председательствовал Ленин.

Иоффе от имени ВРК сделал доклад о происходящем в городе. Выяснилось, что, только реагируя на действия правительственных войск, ВРК взял под свой контроль большинство мостов через Неву, некоторые вокзалы и административные здания. В Питер были вызваны финляндские войска и матросы из Кронштадта, прибытие которых ожидалось с минуты на минуту. В то же время, обнаружилось, что телеграф, Государственный банк, телефонная станция, Варшавский вокзал (куда могут прибыть верные правительству части с фронта) и целый ряд других стратегических пунктов остаются под контролем правительства. Просто потому, что ВРК не принял решение захватить власть, но лишь реагировал на действия противника.

Вместе с тем со всей очевидностью выяснилось, что силы ВРК намного превосходят силы правительства. Гарнизон и Красная гвардия выполняют все приказы Смольного. На стороне Керенского лишь небольшие отряды юнкеров, казаков и женский «батальон смерти». «Все важнейшие пункты города – вспоминал Троцкий – переходят в наши руки почти без сопротивления, без боя, без жертв». Неожиданно для собравшихся выяснилось, как вспоминал Милютин, что решительный «перевес на нашей стороне». Только сейчас большинство большевистских лидеров открыли для себя, «что власть-то мы действительно взяли». Взяли вопреки собственным планам, в порядке рефлекторной реакции на неудачное наступление правительства.