Михаил Кириллов - После войны

Относились ко мне хорошо, по-отечески, работать особенно не заставляли. Мне нравилось в обеденный перерыв вместе с ними есть свой небольшой завтрак (кашу из обжаренной муки с хлебом), запивая чаем, который заваривался для всех. Завтрак мне перед уходом на работу давала мама. Кашу почему-то называли «кашей Маро». Правда, очень трудно было дождаться этого перерыва, так хотелось есть, а одному есть было неудобно.

В перерывах между маленькими чертежными заданиями я бегал в заводскую библиотеку, благо она располагалась на этом же этаже, забирался в глубокие кожаные кресла и, забывая обо всем, читал Жюля Верна, Фенимора Купера, Майн Рида, Марка Твена. Сотрудники снисходительно и ласково посмеивались над моим увлечением, предлагая мне рассказывать о прочитанном, и я с удовольствием делился впечатлениями. Здесь от меня для них было больше пользы, чем от черчения и затачивания карандашей. Отцу, который иногда забегал на завод, они меня хвалили. Я был очень горд тем, что самостоятельно зарабатываю деньги. Так продолжалось целых два месяца – все лето. А Саша и Володя были в заводском пионерском лагере под Москвой.

Осенью мне пришла повестка с завода о получении заработной платы. Пришлось съездить в заводскую бухгалтерию. Заработанные 50 рублей отдал матери. В своей дальнейшей жизни я очень обязан этой прививке уважения к труду и принадлежности к рабочему классу. И отцу – тоже.

Отец был переведен на работу в НИИ Главного артиллерийского управления Наркомата Обороны. Институт располагался в районе р. Яузы. Начальником НИИ был генерал Неделин (в будущем – маршал артиллерии).

К сентябрю семья территориально разделилась: мама, Люся и Вова и с ними пес Байкал, остались в доме на 3-ей Парковой (к ним смогла вернуться Люба), а отец, я и Саша переехали в поселок Шереметьевский по Савеловской железной дороге, недалеко от Хлебниково. Раз в неделю к нам приезжала мама. Привозила продукты, готовила и стирала. Иногда привозила с собой Вовку. Семью разогнала теснота. Отец стоял на очереди на расширение жилплощади, но скорого решения не обещали. Он снял две комнаты в частном деревянном доме в поселке по ул. Пушкинской у своего довоенного товарища. Отопление было печное. Издалека до нас доносились звуки проходивших поездов. Школа была в 15 минутах от дома. Я пошел в 8 класс, Саша – в 4-ый. Начался новый виток нашей жизни.

Улица Пушкинская протянулась от самого леса до железной дороги. Параллельно ей располагались улицы Пролетарская, Киевская, Станционная и т. д. С обеих сторон улиц были прорыты рвы (кюветы), с мостками к каждому дому. В половодье вода собиралась во рвах, а полотно улиц оставалось сухим. Его ширина позволяла проехать автомашине. Во дворе нашего дома стоял сарай, и в нем жила хозяйская коза, которую кормили хлебом прямо из рук. На половине дома хозяев жила их дочка, Галочка Янина, которая только что перешла в 7 класс, – юркая, худенькая девочка с косичками.

В то время я решал задачи по алгебре как орешки. Сказывалась учеба у Николая Георгиевича Бодунова, по просьбе отца давшего мне весной несколько уроков. Познакомившись с ребятами, я охотно передавал им свой опыт, расположившись в траве прямо на улице. Занятия в школе еще не начались.

Вечерами в темнеющем небе мы наблюдали звездопад. Это повторялось несколько дней. Ребята говорили, что так всегда происходит в конце августа. Зрелище мною ранее невиданное. Наверное, чтобы видеть падающие звезды нужно, чтобы небо было чистым, а в Москве оно чистым не было. Мне это показалось каким-то добрым предзнаменованием. В эти дни как раз исполнился год, как не стало мамы. Уже год прожили без нее, а что будет дальше?

В школе меня встретили хорошо. Усадили на заднюю парту рядом с Женей Кузнецовым, очень спокойным мальчиком. Отсюда можно было видеть всех учеников сразу. Новым оказался смешанный характер комплектования классов – в Москве было иначе. Девочек было больше, чем ребят. А всего 30 учеников. Впереди меня сидела Галя Якимова – приветливая, простая и добрая девочка. В отличие от всех других девчонок, несмотря на веснушки, она выглядела девушкой, хотя, по-моему, и сама этого не сознавала. Впереди от меня сидели Аля Скобелева и Наташа Беляева. Из ребят я сразу запомнил Борю Шеломанова и Юрку Федорова. Большинство ребят были из местного поселка и учились в этой школе с 1-го класса. Но многие из-за войны пропустили 1–2 года.

Классным руководителем была учитель математики и завуч школы Алевтина Алексеевна Житникова – властная, строгая, но почему-то любимая всеми. «Маршал» школьной педагогики. Волосы у нее сзади были схвачены гребнем, а на носу сидели очки. Дети звали ее «старуха», хотя было ей всего 53 года. Началась новая школьная жизнь. Саша стал ходить в 4-й класс. Встречались на переменах.

Шереметьевская средняя школа была открыта задолго до войны. В ней учились ребята и из Хлебниково, и из Клязьмы, и из Лобни, и даже из Долгопрудного. Тогда еще не было аэропорта Шереметьево, место было тихое. В разное время Шереметьевка относилась административно к разным районам Московской области, в том числе в наше время к Краснополянскому. Недалеко протекал канал «Москва-Волга» и между мостом на Дмитров и железнодорожным мостом у Хлебниково простиралось водохранилище, где стояли корабли и яхты. За поселком располагались лес и кладбище. Хорошо помню большой участок на краю леса, занятый захоронениями убитых немцев (по- видимому, вывезенных с мест ближайших боев в 1941 году).

В конце сентября нас на один день сняли с уроков и отправили в местный колхоз. Шли пешком километров 5. Дали задание: собрать морковь с целого поля. Собирали в корзины. Баловались, носились, хохотали по пустякам, но задание выполнили. Приехали лошади с повозками, морковь погрузили и вывезли на усадьбу колхоза. И сами строем и с песнями отправились туда же. Всем хотелось есть. Нас ждали: в большом зале правления стояли столы. Женщины-колхозницы угостили нас свежим молоком с хлебом. Ограничений не было. А главное – очень благодарили за помощь: в колхозе после войны нехватало людей.

Были и занятия по военной подготовке. В то время их проводил бывший фронтовик с реальным боевым прошлым. В нашем воспитании его уроки-беседы были очень важными, хотя до некоторых ребят именно эта их ценность доходила не сразу. Занятия по физкультуре и по военной подготовке проводили в школьном дворе, так как спортзала не было. Среди прочих были и занятия по бросанию гранат. Оказалось, что это было непростое дело, и одной только силы здесь было недостаточно. Дальше и точнее всех гранатометание получалось у Юрки Федорова. А у меня – на троечку.