Олег Платонов - Жизнь за царя. Григорий Распутин и Августейшая Семья

Создание мифа носило отчетливый антирусский характер и шло в русле иудейско-масонской идеологии, для которой любые самые грязные, подлые и кровавые методы считались приемлемыми.

Впрочем, понимание русской общественностью этой цели мифотворцев мы видим еще при жизни Распутина. В газетной полемике тех лет одни рассматривали Распутина в народной традиции странничества и старчества, другие рисовали его страшным развратником, хлыстом, пьяницей. Причем справедливо отмечалось, что «на печатные столбцы проникали главным образом лишь одни отрицательные мнения о Распутине, как правило, без приведения каких-либо конкретных фактов, в бешеном и все нарастающем потоке тонули незамеченными попытки сказать правду о нем». Еврейская и либерально-масонская печать сделала все, чтобы возбудить в отношении к Распутину самую непримиримую ненависть в обществе.

«Думаем, что мы не будем далеки от истины, – писала в 1914 году газета «Московские ведомости», – если скажем, что Распутин – «газетная легенда» и Распутин – настоящий человек из плоти и крови мало что имеют общего между собой. Распутина создала наша печать, его репутацию раздули и взмылили до того, что издали она могла казаться чем-то необычайным. Распутин стал каким-то гигантским призраком, набрасывающим на все свою тень».

«Кому это понадобилось? – спрашивали «Московские ведомости» и отвечали: – Во-первых, нападали левые. Эти нападки носили чисто партийный характер. Распутина отождествляли с современным режимом, его именем хотели заклеймить существующий строй. Все стрелы, направленные на Распутина, на самом деле летели не в него. Он нужен был лишь для того, чтобы скомпрометировать, обесславить, замарать наше время и нашу жизнь. Его именем хотели заклеймить Россию. Понятно, что ко всем нападкам с этой стороны на Распутина можно и должно было отнестись с особой недоверчивостью. Тут наши публицисты избрали для себя самую невыгодную позицию: они прикрывались именем Распутина как щитом. Всем было ясно, что они целят в руководителей политики, говоря о Распутине, но, когда до этих писак добиралась цензура, угадывавшая их истинное намерение, они вопияли: «Вот видите, что с нами делают из-за Распутина! Вот каков наш теперешний режим!»»

Но на Распутина выходили со своими обличениями и из правого лагеря. Иные обличители были действительно искренни, но были и такие, которые делали свою карьеру на Распутине: «Вот, дескать, какова наша гражданская доблесть – мы самого Распутина не побоялись! Похвалите нас, удивитесь нашей смелости, посодействуйте нашей популярности. И левые газеты охотно выдавали свои похвальные листы таким господам, которым, впрочем, ничего другого и не было нужно.

Что же получалось?

Наше общество поверило в Распутина» [10] Московские ведомости. 5.07.1914. .

И эта вера продолжает поддерживаться до сих пор, ибо живы и процветают те силы (точнее, их прямые наследники), которые в свое время создавали этот миф и были заинтересованы в его сохранении.

Миф о Распутине нужно рассматривать как специально созданное препятствие (хотя далеко не единственное) на пути понимания наших духовных, государственных и национальных ценностей, и прежде всего осознания величия русской православной монархии. И создан он именно для того, чтобы перекрыть дорогу возвращения к этим ценностям. Чтобы, посмотрев на мифологизированного Распутина, люди в ужасе отшатывались от своего славного и победного прошлого, стараясь забыть его и не возвращаться к нему.

Сегодня пришло время убрать эти завалы. И сделать это можно только внимательным, объективным изучением подлинных фактов и документов, тщательным анализом и сопоставлением различных источников, придерживаясь строгой исторической последовательности событий. Только так можно размотать тот трагический клубок, которым была жизнь Григория Распутина.

Многие документы и материалы, приводимые в этой книге, публикуются впервые. Они извлечены из архивов и фондов музеев, где десятилетиями хранились под особым надзором.

Прежде всего это материалы и документы из личного фонда Г. Е. Распутина, хранящиеся в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ), – 52 дела. Там же находятся полицейские дневники наружного наблюдения за Распутиным с 1912 по 1916 год, в которых зафиксированы его встречи.

В Тобольском и Тюменском архивах хранится ряд дел, в частности дело по обвинению его в принадлежности к секте хлыстов, дело о покушении на него, а также многочисленные материалы по наблюдению за его жизнью как со стороны Тобольского жандармского управления, так и со стороны Тобольской консистории.

Много новых материалов разыскано мною в хранилищах зарубежных архивов, и прежде всего в Архиве Гуверовского института (Станфорд, США) и архиве Свято-Троицкого монастыря (Джорданвилль, США).

Кроме того, в книге используются результаты опроса около 40 старых жителей села Покровского – родины Распутина. Опрос производился мною по определенной программе и позволил получить ценные сведения о его жизни.

И, наконец, пора дать слово самому Григорию Ефимовичу Распутину. Оно сохранилось в его книгах, хоть и небольших, но очень емких по содержанию. Оно сохранилось в беседах с ним, записанных разными журналистами. И порой несколько его живых слов могут дать для понимания больше, чем десятки страниц сфабрикованных против него документов. Именно поэтому отдельными главками в моей книге представлены небольшие части его работ.

Обилие документов и источников, используемых в моей книге, не должно пугать читателя. Без этого невозможно разобраться в завалах лжи и клеветы, которыми была закрыта настоящая жизнь этого человека. Я, конечно, не претендую на раскрытие всех загадок жизни Григория Распутина. Многое в ней остается неясного, требующего специального исследования. Но уже сегодня можно определенно сказать, что миф о Распутине, созданный в масонских ложах, не соответствует действительности.

Поругание христианской веры и святых и подвижников со стороны иудеев-талмудистов начинается с надругательства над Спасителем и Богородицей.

В Талмуде прямым текстом говорится следующее: «Вечером, накануне Пасхи, Иисус был повешен за то, что занимался волшебством, развращал народ и склонял его к новой религии… Так как ничего не нашли к его оправданию, то накануне Пасхи его повесили». «Искусство волшебства он вынес из Египта в надрезе, который сделал в своем теле, – и таким образом он творил чудеса и склонял народ к вере как бы собственною силою» [11] Гетингер. Ч. 1, отд. 2. 136, 139. .