Олег Платонов - Жизнь за царя. Григорий Распутин и Августейшая Семья

Высокая дама откинула свою вуаль. Это была императрица. Я был изумлен превыше всяких слов. С ней была великая княжна Татьяна, статная, элегантная и красивая в своем простом черном платье. Я не мог не заметить почтение, которое императрица выказывала по отношению к старцу. В ее взгляде светились духовный покой и счастье, когда она отвечала на его приветствие и, поднеся к себе золотой крест, который он носил на цепочке, прижалась к нему губами с трогательным почтением. Я чувствовал себя ужасно сконфуженно и едва соображал, что делать. Первые мои мысли были о побеге. Я был уверен, что мое присутствие должно тяготить императрицу, которая, возможно, шла на квартиру, рассчитывая на присутствие только своих двух фрейлин. Однако императрица сразу же ободрила меня…

«Я уверена, вы оцените красоту души нашего друга, – сказала она, присаживаясь на жесткий стул, который я пододвинул ей. (В квартире не было никаких признаков роскоши. Ничего, кроме голых крашеных досок, жестких стульев и простого стола.) – Это так оживляет меня. Если мы истинные христиане, мы должны любить простоту. Наш друг совершает шаг в прошлое, к простой вере первых христиан, когда высшие и низшие собирались вместе услышать Слово Божие из уст простых рыбаков». «Дух дышит, где хочет». Я осмелился вставить банальность, что Бог нелицеприятен. «Если бы только люди всегда помнили это!» – воскликнула она. Я не мог не заметить тень, пробежавшую по ее лицу, как если бы ее внутреннему взору предстала приводящая в уныние трагедия. На ее красноватой коже проступили пятна. Я был сильно напуган, когда с резкой прямотой и напором она произнесла: «Петроградское общество сгнило! Вряд ли найдется хоть одна душа, на которую можно положиться…»

Найдя мои взгляды разумными, и, возможно, благодаря моей сопричастности политической и иной деятельности Великого князя Олега, Императрица посвятила меня в свои мысли о большой заботе, лежащей на ее сердце. После революции 1905 года она осознала, что безопасность трона и России может быть укреплена только более тесной связью между царем и крестьянством. Деятельность предыдущих Императоров носила слишком западнический характер, навязывая культуру, которая могла вести только к нигилизму и атеизму. Знать и купечество прогнили. Они утратили веру и поклонялись материализму. Ненадежные, неверные, зложивущие. Я осознал глубокий смысл сказанного ею: «Даже самые высокопоставленные и приближенные полны мятежа и интриг».

Императрица оказалась очень искренней в своем стремлении завоевать для сына надежное место в сердцах народа. «Все мои мысли о нем, – уверяла она меня. – …Он будущий самодержец России и защитник православия. Для всех, кто верен Церкви и Трону, он должен стать вождем. Средний класс прогнил, заигрывает с революцией. Это все дурная кровь. Ее никогда не вывести из тела, которое обречено на смерть. В высших классах тоже разложение. С трудом найдешь, на кого положиться. Если России еще суждено спастись, то смотреть нужно на простых крестьян» [71] ShelleyG. The Specked Domes. N. Y., 1925. P. 63–64. Цит. по: Бэттс Р. Указ. соч. С. 43–45. .

В жизни «царской семьи, по мнению Вырубовой, Распутин играл такую же роль, как святой Иоанн Кронштадтский. «Они так же верили ему, как отцу Иоанну Кронштадтскому, страшно ему верили, и, когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбой помолиться» (из протокола допроса А. А. Вырубовой).

Письма царицы супругу наполнены глубочайшей верой в Григория Распутина.

«Да, одни молитвы и беззаветная вера в Божью милость, – пишет она, – дают человеку силу все переносить. И наш Друг помогает нести твой тяжелый крест и великую ответственность» (24 сентября 1914 г.).

«Нет, слушай нашего Друга, верь ему, его сердцу дороги интересы России и твои. Бог недаром его нам послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова – они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и советы!» (10 июня 1915 г.)

«Ax, милый, я так горячо молю Бога, чтоб он просветил тебя, что в нем наше спасение: не будь его здесь, не знаю, что было бы с нами. Он спасает нас своими молитвами, мудрыми советами. Он – наша опора и помощь» (10 ноября 1916 г.).

И, наконец, незадолго до убийства Григория, 5 декабря 1916 года:

«Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов нашего друга. Он так горячо, денно и нощно, молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только он, – как я в том глубоко убеждена… Страна, где божий человек помогает государю, никогда не погибает. Это верно – только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета – не думать, что он чего-нибудь не знает. Бог все ему открывает. Вот почему люди, которые не постигают его души, так восхищаются его умом, способным все понять. И когда он благословляет какое-нибудь начинание, оно удается, и если он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они – хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уже не его вина – но он меньше ошибается в людях, нежели мы: у него – жизненный опыт, благословенный Богом».

Мы не имеем морального права комментировать эти слова, ибо еще так мало знаем мир высших чувств, которыми жила царская семья. Спасение России – в следовании народным традициям, основам и идеалам – было отвергнуто большинством образованного общества. Мозг нации был болен недугом чужебесия, при котором отечественные ценности представлялись мракобесием и реакцией.

«Я твердо верю в слова нашего друга, – писала царица супругу, – что слава твоего царствования впереди. Всякий раз, когда ты, наперекор желанию кого бы то ни было, упорствуешь в своем решении, мы видим его хороший результат». Сегодня кто-то может усмехнуться, прочитав эти слова, но если посмотреть на историю России с более высоких позиций, то можно истолковать слова Распутина и так: «значение твоего царствования поймут в будущем». А ведь так и есть. Период правления Николая II характеризовался культурным и экономическим расцветом России. И только сегодня мы можем спокойно оценить высокие достижения России. Это совсем не противоречит тем катастрофическим событиям, которые последовали потом. Ядовитые плоды антирусской революции, созревшие в царствование Николая II, начали вызревать задолго до него. И то, что они созрели в его правление, – не его вина, а его беда.

Царь и «царица часто обращаются к Распутину за помощью и молитвой. Вот довольно характерная строчка из письма царицы царю: «Я просила Аню телеграфировать нашему Другу, что дело обстоит очень серьезно и что мы просим его помолиться» (24 ноября 1914 г.).

Или: «Меня беспокоит твоя мысль о поездке в Литву и Польшу, не рано ли едешь, – пишет царица супругу, – ведь настроение так враждебно России… Я попрошу нашего Друга особенно за тебя помолиться, когда ты там будешь» (6 апреля 1915 г.).