Герман Шелков - Хорошо и плохо было жить в СССР. Книга первая

Впоследствии, когда я выросла, мне пришлось уехать на жительство в другой город. Много времени я не бывала в нашем дворе. А когда, наконец, я пришла в наш двор, он показался мне очень маленьким. Лавки нашей уже не было. Всюду стояли машины. Дома постарели и потеряли вид. Многие балкончики со стороны улицы застеклили. Чужие, незнакомые люди выходили из нашего дома и входили в него. Зайдя в наш подъезд, я с горечью обнаружила, что он грязный и неуютный. А в мое время на любой ступеньке лестницы можно было сидеть, как на лавке.

О стране СССР я скучаю, как о хорошем, добром и единственном друге. Иногда мне хочется все бросить и вернуться назад, в Советский Союз. Но вот беда – это невозможно. Очень жаль – порой даже до слез».

Анна Ре – кова, 1964 года рождения, жительница того же города, что и Мария Корская: «Наш двор был недалеко от рынка и автовокзала. То, как мы жили, я могу назвать только дьявольщиной. Наверное, мы были прокляты. Но за что?

Три наших трехэтажных дома послевоенной постройки образовывали глухой двор, и мимо него лежал самый короткий путь к автовокзалу и рынку. И все ходили к нам «в туалет». К нам ходили «по-большому» и «по-маленькому», тошнить, выбрасывать мусор или испорченную еду. Люди на ходу выворачивали свои сумки, авоськи, мешки и рюкзаки, и остатки пищи, отходы, яичная скорлупа, корки, кости и очистки валялись в нашем дворе повсюду. Сюда вели и несли детей – под деревья, самых маленьких папаши и мамаши держали на вытянутых руках, пока они справляли естественные надобности, а ребятишкам постарше приказывали: «Сходи сейчас, а то в автобусе замаешься, а там туалета нету, и никто на дороге останавливаться не будет!»

У нас «присаживались» бабуси и дедуси, студенты, солдаты и даже на вид интеллигентные люди в очках. Мы жили как будто в общественном туалете, и у нас, у советских детей нашего двора, наши же советские люди украли двор, а заодно и нормальное детство. У меня до сих пор перед глазами стоят разбросанные по всему двору обрывки газет, которые использовали как туалетную бумагу. Понятно, что мы, дети, никогда не играли в нашем дворе – это было немыслимо. Мы уходили подальше. Моя мама, я думаю, оттого и помешалась, что много лет выскакивала из подъезда и кричала людям: «Что же вы делаете! Ведь мы здесь живем!» Все жители в нашем дворе были угрюмые, задумчивые, с недовольными лицами. Еще бы: как тут радоваться жизни?

Крича, мама иногда надрывала голос. Она совсем издергалась. У нее были тик и бессонница. Другие жители тоже выскакивали или орали из окон и с балконов, грозили, но ничего не действовало. Все это была чепуха. Люди решили, что наш двор – уборная, и делали то, зачем пришли. Но почему они так поступали? Конечно, потому, что в СССР общественные туалеты были известной проблемой. Их было так мало, и содержали их в таком ужасном состоянии, что советские люди не могли на них положиться.

Моя мама говорила, что мы в СССР живем как в Средневековье. А нам в школе говорили, что мы живем в самой прогрессивной стране мира и самой светлой. Люди у нас самые сознательные. Добрее советских людей на свете нет, не бывает душевнее и сердечнее. Обойди земной шар хоть сто раз и сто раз убедишься, что только в Советской стране проживают самые лучшие люди. Мы, советские, всех жалеем – всех угнетенных на всех континентах, всех борющихся за свои права, и всех, кто трудится. А моя мама продолжала выскакивать во двор, и ее никто не жалел.

Иногда она гневалась, иногда умоляла: «Пожалуйста, ну поймите нас! Ведь у нас тоже маленькие дети!» Иные люди стеснялись и убегали, некоторые злились, кричали в ответ. Никто никогда не извинялся. Некоторые, наоборот, выходили из себя. Пьяные бросали в маму мусор, пару раз ее ударили. И однажды пришел день, когда она перестала выбегать во двор. Ее охватило странное безразличие.

Маму я запомнила замкнутой, неулыбающейся женщиной, которая пожертвовала уютом и покоем в пользу естественных надобностей наших советских граждан. Такую же жертву принесли все остальные жители нашего дома.

Когда я подросла, я узнала, что многие наши соседи годами писали письма властям, в газеты и на телевидение, но помощь так и не пришла. Еще я узнала, что все мечтали поменять свою квартиру и переехать в другой район. Это было невероятно трудно, так как те, кто приходили по объявлению, в ужасе покидали наш двор. Ах, это так понятно! Моя мама тоже пыталась перевезти нашу семью в другой район города, но у нее ничего не вышло.

Но разве на автовокзале и на рынке не было туалетов? Были! Однако наши советские люди почему-то не принимали это в расчет. Некоторые, наверное, не знали, что туалеты всегда готовы их принять, в любую минуту. Иные торопились на автобус, отправляющийся в другой город или в какое-нибудь село, и справляли естественные нужды там, где, как им казалось, попалось по дороге первое подходящее место.

И вот что удивительно: у нас был дворник, но он убирал только утром и поверхностно – он, видимо, считал свой труд бесполезным. То есть однажды он убедился в этом и убеждение не поменял. И, похоже, люди его навсегда разочаровали, потому что он редко с кем разговаривал. И часто он работал пьяный. Уже к полудню в нашем дворе было очень грязно.

Мне противно вспоминать наш двор в любое время года, к примеру, зимой, когда все вокруг бело. Или осенью, когда идут дожди. Или весной, когда сходит снег. И вот что я скажу еще: с той поры, с детства, у меня странный рефлекс – я всегда гляжу под ноги. Боюсь наступить сами понимаете на что.

Но какова же основная причина такого нехорошего, равнодушного и упрямого поведения советских людей? Когда я стала взрослой, я все поняла. Конечно, отсутствие религиозного воспитания. Ведь наша великая христианская религия учит: не желай ближнему своему того, чего не желаешь себе, поступай с ближним так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой. Но советские люди жили по другим заповедям. У них не было страха перед Богом. И вот к чему это привело. Они вредили ближним своим и никого и ничего не боялись. Думали в первую очередь о себе.

СССР я не люблю, не хочу обратно ни за какие коврижки. Люди были равнодушные, недобрые, не имели сострадания. Моя мама помешалась и стала инвалидом. А у меня не было полноценного детства. Что тут хорошего?»

Евгений До – ский, 1961 года рождения: «Мой двор был большой – три девятиэтажных дома и в каждом по два подъезда. Во дворе – детская площадка, площадка для волейбола, гаражи и место для сушки белья – там торчали столбы и между ними натянуты веревки. Лавки, газоны, деревья. Обычный двор в СССР, и обычная спокойная, милая и уютная жизнь.

Грязи не помню. Мусор не валялся. Пьяные люди не бродили, хулиганство случалось только мелкое, из озорства. Все мальчишки шалят, шалили и мы – напишем что-нибудь мелом на гараже, не ругательство, а что-нибудь вроде: «Здесь под землей лежит клад, берите кто хотите». Люди читали, улыбались. Ребята постарше играли в волейбол, некоторые ездили на мопедах. Помню, все они носили кепки, сдвинутые на лоб, даже летом. И присматривали за нами! Например, не позволяли баловаться спичками, а уж если замечали у нас папиросы или сигареты – отвешивали оплеуху, а табак забирали. Грозили кулаком: «Мал еще – легкие портить!» Отнимая табак, говорили: «А ну, отдай папаше!» При нас никогда не сквернословили – берегли наши уши и души, и мы, когда подросли, тоже так поступали.