Братья Швальнеры - Край спелого боярышника. Нерассказанная история России, ХХ век (в лицах)

Розалия Землячка заявила: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море». И людей, экономя патроны, топили в море. Расстрельным командам выдавали патроны из расчёта только по одному патрону на одного казнимого. Если убить первой пулей не удавалось, то жертв добивали прикладами, камнями или штыками. Расстрелы производились за городом на территории усадьбы бывшего городского головы Севастополя А. А. Максимова – «Максимовой дачи», ставшей настоящей братской могилой для сотен людей – только за первую неделю после установления советской власти тут было расстреляно более 8000 человек. Чаще всего расстрелы происходили у каменной стены рядом с прямоугольным бассейном парка. Приговоренных к смерти заставляли рыть себе могилы. После казни палачи часто заходили к главному виноделу Максимова А. Я. Костенко выпить у него вина.

В Ялте было расстреляно множество офицеров. Согласно очевидцу Н. Кришевскому – около восьмидесяти, по материалом Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков при главнокомандующем Вооружёнными силами на Юге России – около ста. Были расстреляны даже две сестры милосердия, за то, что перевязывали раненых эскадронцев. Общее число погибших в уличных боях, расправах на улицах и убийствах в окрестностях Ялты достигало двухсот человек. Расстрелы производились прямо на знаменитом Ялтинском молу, трупы казнённых сбрасывали в море. Очевидец событий, член кадетской партии князь В. А. Оболенский писал: «…В Ялте офицерам привязывали тяжести к ногам, и сбрасывали в море, некоторых после расстрела, а некоторых живыми. Когда, после прихода немцев, водолазы принялись за вытаскивание трупов из воды, они на дне моря оказались среди стоявших во весь рост уже разлагавшихся мертвецов…». Другой очевидец и также кадет Д. С. Пасманик, вспоминал, что офицеров расстреливали под руководством матроса В. А. Игнатенко (ставшего руководителем Ялтинского ревкома, впоследствии благополучно прожившего до 88-ти лет и написавшего собственные воспоминания об этих событиях) по спискам, «составленным солдатами из лазаретов и тайным большевистским комитетом, существовавшим уже давно». Расстреляно было не менее 47 офицеров, а их трупы были сброшены в море. Он писал: «…было бы убито гораздо больше людей, если бы не было подкупных большевиков: за очень большие деньги они или вывозили намеченные жертвы за Джанкой, или же укрывали в лазаретах и гостиницах». По воспоминаниям Пасманика в убийствах на молу, кроме матросов Черноморского флота, принимала активное участие толпа из местных жителей, прежде всего греков, примкнувших к победителям из-за ненависти к крымским татарам, а в избиениях жертв, которые зачастую предшествовали убийствам, особое участие принимали истеричные «бабы». 26 26 Королёв В. И. Крым 1917 года в мемуарах лидеров кадетской партии // Историческое наследие Крыма: журнал. – 2006. – Т. 15.

Великий В. В. Набоков напишет после стихотворение знаменитое «Ялтинский мол» – название это станет нарицательным именем жестокости большевиков на долгие годы…

Чтобы не описывать эту мерзость дальше, позвольте привести еще одно стихотворение не менее великого Максимилиана Волошина. Оно называется «Терминология».

А теперь – в завершение – коротко о деятелях красного террора. Вот что вспоминает академик А. Дородницын о тех временах: «…как это не странно, но ни разу не было, чтобы комиссаром тех красноармейцев был русский, не говоря уже об украинце. Откуда я знаю о национальной принадлежности комиссаров? Мой отец был врач. Поэтому командование всех проходивших воинских соединений всегда останавливалось у нас. Наше село находилось недалеко от Киева, и до нас доходили слухи о том, что творила Киевская ЧК. Даже детей в селе пугали именем местного чекиста Блувштейна. Когда Киев и наше село заняли деникинцы, отец отправился в Киев раздобыть лекарств для больницы. Завалы трупов – жертв ЧК – ещё не были разобраны, и отец их видел своими глазами».