Владимир Романов - 1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа

Палеолог Морис, посол Франции в России:

«Весь день Петроград волновался. По главным улицам проходили народные шествия. В нескольких местах толпа кричала: “хлеба и мира”. В других местах она запевала “Рабочую Марсельезу”. Произошло несколько стычек на Невском проспекте. Это очень широкий проспект, красивейшее место, мне оно очень нравилось. Проспект славился гуляниями и торжествами, люди всегда приходили сюда, чтобы отметить веселое или не очень веселое событие! Эти уличные инциденты очень меня беспокоили».

В тот же день, 23 февраля (8 марта), начались выступления работниц Невской ниточной мануфактуры: женщины требовали вернуть с фронта своих мужей и устранить перебои в снабжении города хлебом.

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«23 февраля было международным женским днем. Его предполагалось в социал-демократических кругах отметить в общем порядке: собраниями, речами, листками. Накануне никому в голову не приходило, что женский день может стать первым днем революции. Ни одна из организаций не призывала в этот день к стачкам. Более того, даже большевистская организация, притом наиболее боевая – комитет Выборгского района, сплошь рабочего, – удерживала от стачек. Настроение масс, как свидетельствует Каюров, один из рабочих вожаков района, было очень напряженным, каждая стачка грозила превратиться в открытое столкновение. А так как комитет считал, что для боевых действий время не пришло: и партия недостаточно окрепла, и у рабочих мало связей с солдатами, – то постановил не звать на забастовки, а готовиться к революционным выступлениям в неопределенном будущем. Такую линию проводил комитет накануне 23 февраля, и, казалось, все ее принимали <���…>

Никто, решительно никто – это можно на основании всех материалов утверждать категорически – не думал еще в то время, что день 23 февраля станет началом решительного наступления на абсолютизм <���…>

Факт, следовательно, таков, что Февральскую революцию начали снизу, преодолевая противодействие собственных революционных организаций, причем инициативу самовольно взяла на себя наиболее угнетенная и придавленная часть пролетариата – работницы-текстильщицы, среди них, надо думать, немало солдатских жен. Последним толчком послужили возросшие хлебные хвосты. Бастовало в этот день около 90 тысяч работниц и рабочих. Боевое настроение вылилось в демонстрации, митинги и схватки с полицией. Движение развернулось в Выборгском районе с его крупными предприятиями, оттуда перекинулось на Петербургскую сторону. В остальных частях города, по свидетельству охранки, забастовок и демонстраций не было. В этот день на помощь полиции вызывались уже и воинские наряды, по-видимому, немногочисленные, но столкновений с ними не происходило. Масса женщин, притом не только работниц, направилась к Городской Думе с требованием хлеба. Это было то же, что от козла требовать молока. Появились в разных частях города красные знамена, и надписи на них свидетельствовали, что трудящиеся хотят хлеба, но не хотят ни самодержавия, ни войны. Женский день прошел успешно, с подъемом и без жертв. Но что он таил в себе, об этом и к вечеру не догадывался еще никто».

Затем к выступлениям женщин присоединились рабочие Путиловского завода, накануне уволенные за забастовку. Толпа заполнила Сампсониевский проспект.

Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:

«Беспорядки продолжаются. Но довольно, пока, невинные. По Невскому разъезжают молоденькие казаки (новые, без казачьих традиций), гонят толпу на тротуары, случайно подмяли бабу, военную сборщицу, и сами смутились.

Толпа – мальчишки и барышни.

Впрочем, на самом Невском рабочие останавливают трамваи, отнимая ключи.

Трамваи почти нигде не ходят, особенно на окраинах, откуда попасть к нам совсем нельзя. Разве пешком. А морозно и ветрено. Днем было солнце, и это придавало веселость (зловещую) Невским демонстрациям.

Министры целый день сидят и совещаются».

РАПОРТ

прокурора Петроградской судебной палаты министру юстиции о забастовочном движении рабочих Петрограда

от 24 февраля 1917 года

С утра 23 сего февраля явившиеся на заводы мастеровые Выборгского района постепенно стали прекращать работы и толпами выходить на улицу, открыто выражая протест и недовольство по поводу недостатка хлеба. Движение масс в большинстве носило настолько демонстративный характер, что их пришлось разбивать нарядами полиции.

Вскоре весть о забастовке разнеслась по предприятиям других районов, мастеровые которых также стали присоединяться к бастующим. Таким образом, к концу дня бастовало 43 предприятия с 78 443 рабочими.

24 февраля (9 марта), благодаря поддержке соседних фабрик и заводов, забастовка расширилась: в ней приняли участие свыше 200 000 человек, то есть более половины рабочих Петрограда.

В тот же день Николаю II, уже находившемуся в Могилеве, пришла телеграмма из Царского Села, от императрицы:

«Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова, и против них вызывали казаков. Всё это я узнала неофициально».

А тем временем в Петрограде шли столкновения полиции и демонстрантов, имевших лозунги «Долой самодержавие!», «Долой войну!».

Короленко Владимир Галактионович(1853–1921) – писатель, журналист, публицист, общественный деятель. Октябрьскую революцию не принял, полагая, что «возможная мера социализма может войти только в свободную страну». Осудил методы, которыми большевики осуществляли строительство социализма.

Короленко Владимир Галактионович, писатель, общественный деятель:

«В Петрограде числа с 23-го – беспорядки. Об этом говорят в Думе, но в газетах подробностей нет. Дело идет очевидно на почве голодания; хвосты у булочных и полный беспорядок в продовольствии столицы».

Аничков Владимир Петрович, банкир:

«Работоспособность заводов с первых же дней революции стала сильно падать. Значительно возрастало хищение не только чугуна и железа, но и инструментов. Особенно отставали от нормы работы по изготовлению топлива. Нетрудно было предсказать, что настанет момент, когда погаснут беспрерывно действующие домны. Со дня на день нарастала в рабочих злоба на интеллигенцию и буржуазию. Злоба, впоследствии превратившаяся в ненависть…»

Прокофьев Сергей Сергеевич, композитор:

«Был яркий солнечный день, на Невском масса народа. Часть публики шла своим путем, но часть сбилась к стенам и влезла на ступеньки подъездов, из магазинов тоже выглядывали лица. По Невскому, в направлении Аничкова моста, проскакала десятка казаков. Очевидно, в той стороне были демонстрации. Конечно, нормально было бы отправиться домой. Но Невский выглядел солнечным и оживленным, а публика беззаботно шла в том же направлении, в каком проехали казаки. Я немедленно отправился туда же. На Аничковом мосту замечалось некоторое скопление народа, преимущественно рабочие, в коротких куртках и высоких сапогах. Проезжали кавалькады казаков, человек по десять, вооруженные пиками. Можно было ожидать, что начнется стрельба. Но публика беспечно шла, и дамы, и дети, и старые генералы – все с удивлением рассматривали необычную для Невского картину».