Братья Швальнеры - Мисима. Путь воина

О, как много смысла в этих словах, подумал Мисима, осушая кубок с саке за здоровье своего учителя. И следующим же днем стал бросаться столь быстро полюбившимися ему выражениями, подчас употребляя их ни к селу, ни к городу.

– Мисима-сан, сегун велел на подработку в выходные выйти…

– После его недавнего демарша насчет премии трясет Мисима-сан на работу, – горделиво отвечает самурай.

– Мисима-сан, не стану я управлять машиной, что не починил ты в свое дежурство!

– Трясись, – бросает он походя, оставляя собеседника с непониманием в душе и огромной дырой в сердце.

– Мисима-сан, сдавай деньги на подарки на Новый Год! – требует главный бухгалтер Игорь Юрьевич.

– Бубу пэцайте, Игорь Юрьевич…

– Чего?

Осерчал Мисима-сан – экий безграмотный гайдзин, с первого раза не понял. И стал с остервенением повторять излюбленную фразу, многократно опробованную на Азэми и приводившую ее завсегда в какой-то животный трепет перед мужем.

– Бубу пэцайте… бубу пэцайте… бубу пэцайте… бубу пэцайте…

Не знал храбрый самурай, что Игорь Юрьевич те же университеты проходил, что и наставник его, а потому понимал язык, на котором сейчас с ним разговаривали. А также обладал властью, и мог наказать бесстрашного Мисиму рублем. И так и поступил…

Без премии пришел Мисима-сан домой. По взгляду его Азэми давно научилась понимать, что у мужа неприятности. Но потеря некоей суммы йен не столь печалила поэта, как печалило его непонимание – ведь он нес разумное, доброе и вечное… Отчего же так невежественны люди, что не увенчалось его начинание успехом?..

Однажды Мисима решил попить чаю. Однако, что для самурая чай? Ведь не просто напиток или времяпрепровождение. Это – целая церемония, о которой он так много читал в любимой книге любимого автора. И потому решил самурай осуществить ее в стиле, подобающем достойному.

Отыскал в одной из старых газет, что обыкновенно Азэми складировала на балконе, рецепт зеленого чая для чайной церемонии в китайском стиле (плохо понимая различие между японской и китайской церемониями), который гласил: «В фарфоровой ступке или другой не окисляемой посуде растереть до состояния тончайшей пудры 100—120 г зелёного чая. Полученный порошок засыпать небольшими порциями в разогретый до 50—60° C маленький заварочный чайник на две небольшие чашки, сопровождая каждую порцию несколькими каплями горячей воды и взбивая настой специальным бамбуковым венчиком-кисточкой. Всего на данную норму заварки используется 2—3 ст. л. кипятка. Примечание. В чай можно добавить 2—3 капли настоянного на спирте или водке женьшеня».

Зеленый чай найти было трудно – в глухой деревеньке о нем имели самое смутное представление. И тогда Мисима решил пойти на хитрость – вместо зеленого чая он решил добавить в изобилующий дома черный немного зелени. Совершив это действие, самурай убедился, что получившаяся субстанция имеет зеленый окрас, а потому вполне соответствует тем представлениям о зеленом чае, что сформировались у него за его недолгую жизнь. На роль бамбукового венчика – кисточки вполне сошел его аналог из чилиги. А вот с женьшенем дело обстояло совсем просто – его у Азэми было великое множество, чуть ли не все подоконники были заставлены цветочными горшками с растениями, которые, по мнению Мисимы (правда, до сегодняшнего дня) совершенно не представляли никакой ценности. Сегодня же самурай понял, что женьшень вовсе не так уж и бесполезен, как ему казалось ранее. Смешав его побеги с водкой, спрятанной от Азэми в надежном месте, Мисима добавил все в раскаленный чайник, размешал как предписывала инструкция и стал ждать появления Азэми с работы, ибо негоже самураю одному предаваться чайной церемонии.

Перешагнув вечером через порог дома, Азэми была крайне удивлена, увидев мужа расхаживающим в халате взад-вперед и взирающим на нее какой-то особенно самодовольной улыбкой на иссиня-красном лице. В воздухе стоял аромат водки, терпкий запах полыни (добавленной вместе с петрушкой и укропом в адскую смесь, подогреваемую храбрым самураем), а по всему дому были разбросаны остатки чилижного веника. В голове Азэми начали складываться мрачные картины событий, происходивших здесь некоторое время до ее появления.

– И что?

– Что?

– Что тут творилось? Что это за вонь?

– Пить бросаю.

– Опять? – Азэми привыкла к подобным обещаниям супруга, но верить им была не склонна – слишком часто исполнение их в последнее время срывалось.

– Дура… Тут все серьезно.

– Да ну? Как в прошлый раз?

– Серьезно, тебе говорят. Вот, – Мисима извлек из кармана халата газетную вырезку, в точном соответствии с которой, как ему казалось, он подготовился к чайной церемонии и стал размахивать ею перед лицом супруги. Она выхватила ее из его рук и стала внимательно читать.

– И что ты хочешь сказать?

– Что настоящему самураю подобает пить только чай. И я буду это делать отныне и вовеки веков.

– Ты серьезно?

– И потому я приглашаю тебя, о досточтимая жена храброго воина Императорской армии Японии, к чайному столу.

Азэми вслед за мужем прошествовала на кухню, где по пиалам уже был розлит свежесваренный Мисимой «чай».

– Садись, пробуй.

– Может, не надо? – опасливо пробормотала Азэми, поднося пиалу с «чаем» к лицу и вдыхая источаемый ею аромат.

– Пробуй, тебе говорят.

Первые несколько глотков убедили Азэми в правильности ее первоначальной точки зрения. А потому вскоре оставшееся содержимое полетело Мисиме за шиворот, а попавшаяся под горячую руку самурайской жены пиала – в угол, откуда живой уже не вернулась.

– Дурак!

– Сама дура! Не понимаешь нихера в чайных церемониях, так и молчи!

После сорвавшегося церемониала Мисима покинул дом. Азэми же, немного поразмыслив и посоветовавшись с мамой, достала сгоряча скомканную газетную вырезку из помойки и стала внимательно ее изучать.

«А что, если он и впрямь хотел зеленый чай сделать? Может, зря я на него так сорвалась?» – такие светлые мысли посетили голову супруги самурая в минуты одиночества. И тогда она решила для себя помочь мужу в его благом но таком непростом начинании.

Весь следующий день она посвятила походам по рынку, всем сельмагам (а их было в селении целых три) и даже подругам в поисках необходимых ингредиентов. Поиски ее щедро были вознаграждены небесами – уже вечером она, озаренная довольной улыбкой, явилась домой с полными сумками всех составляющих той самой церемонии, о которой Мисима мечтал, но осуществить которую по понятным причинам не сумел.

До глубокой ночи супруги вместе приготавливали все составляющие. Первый блин, по традиции, оказался комом, но они не сдавались – и к трем часа ночи китайская чайная церемония была ими подготовлена и выполнена по всем канонам пожелтевшей газетной статьи. Довольные и утомленные кулинарными изысканиями, супруги легли почивать. Правда, Мисиме в глубине души хотелось бы, чтобы процентное соотношение воды и водки во вновь приготовленной ими субстанции оказалось чуть измененным, но расстраивать супругу своими низменными побуждениями лишний раз самурай не стал – в конце концов, подумал он, пить давно пора было бросить. Как знать, быть может именно этот случай и станет для него судьбоносным.