Петр Вяземский - Остафьевский архив. Том 5. Часть 1

Портрет княжны Веры Федоровны Гагариной, впоследствии княгини Вяземской, воспроизведен фототипиею, в натуральную величину, с медальона, который имеет следующую историю.

До сватовства князя Петра Андреевича Вяземского, за княжну В. Ф. Гагарину посватался близкий знакомый её вотчима П. А. Кологривова, его ровесник Маслов. По настоянию вотчима, княжна – неохотно и со слезами, но дала согласие выйти замуж за Маслова, который был гораздо старше её. Тот же Кологривов, поссорившись с ним, расстроил этот брак и, как рассказывала сама Вера Федоровна, доставил ей этим большое огорчение, так как у неё установились уже с женихом хорошие отношения.

Смертельно раненый в Бородинской битве, Маслов вручил одному из братьев княгини Веры Федоровны, для передачи ей, письма её и упомянутый портрет, которые он носил на груди. Впоследствии княгиня Вера Федоровна подарила этот портрет, изображающий ее в ранней молодости, своей внучке княжне Екатерине Павловне Вяземской, ныне графине Шереметевой, у которой он и хранится. (Со слов графини Е. П. Шереметевой).

ПИСЬМО КНЯЗЯ П. А. ВЯЗЕМСКАГО

к своей невесте (княжне В. Ф. Гагариной),

1811 года,

и

ПИСЬМА ЕГО К ЖЕНЕ,

1812, 1824 И 1825 гг.

[Август 1811 г. Мосина].

No m'attends pas pour le dîner, ma délicieuse amie, car il est déjà deux heures, et je viens seulement de me réveiller. Les enfants des K. sont ièi et m'annoneent la prompte arrivée de leur père et mère. Je m'arme de courage, je pense toi et je suis sûr, que tout ira bien. Ton nom m'inspirera dans les combats. Adieu, mon uti gulubusitska (sic) . A cinq heures au plus tard je suis à tes pieds. A propos! Comment vous portez-vous, princesse?

Далее приписано.

Dans le moment je viens de recevoir tou billet et bénis cent fois l'heureux moment, où je t'ai consacré mon coeur et mon existence, car tu es un ange de bonté. Ils viennent d'arriver, mon entrevue n'a pas encore eu lieu. Au revoir.

16 [-17] августа [1812 г. Москва].

Тоска смертельная. Хожу по комнатам, выхожу на улицу, возвращаюсь опять домой, не знаю, что делать, что начать без тебя, малая моя Вера. Одна минута радостная я была, когда я встретил Рихтера, который едет за вами, а теперь уж, может быть, и с вами: по крайней мере, для телесного здоровья будет тебе в дороге гений-хранитель!

Мы собрались было с Жуковским обедать в Певческом трактире, во встретили на улице Иванова, который повез нас обедать к себе. Ожидаю с нетерпением Четвертивского; надобно на что-нибудь решиться. Ничего нет мучительнее, как быть в бездействии. Того и смотри, что Жуковский отправится, и я совершенно пропаду. А ты, моя милая, также скучаешь, также тоскуешь?

17-го в 8 часов утра.

Я сей час проснулся и вместо того, чтобы поцаловать тебя, как делал, хочу, по крайней мере, беседовать с тобою, Жуковский отправляется сегодня с полком. Николай Михайлович переезжает к графу Ростопчину, а я, бедный, один не знаю, к чему пристать и что делать. Нет! без тебя жить не хорошо. Дай Кот нам скорее увидеться! Обнимаю тебя тысячу и тысячу раз. Прости, милый ангел мой. Поцалуй за меня Катерину Андреевну и детей и благодари ее всегда за себя и за меня, за все, что она будет для тебя делать. Прости! Душа и жизнь моя с тобою!

Нора письмо отослать на почту.

[20-23 августа 1812 г. Москва].

Здравствуй, милый мой друг! Я надеюсь, что это письмо найдет тебя уже в Ярославле в добром здоровии и немного спокойнее. Как я обрадовался твоими двумя письмами и вместе с тем сколько плакал, читая их. Единственный мой друг, давай молиться Богу, чтобы Он скорее нас соединил: мы друг без друга счастливы не можем быть. Я чувствую твое отсутствие на каждой минуте. Что ни делаю, что ни думаю, везде, во всем чувствую, что тебя нет со мною. Сейчас получил я письмо от Милорадовича, который зовет меня к себе, и я этим письмом столько доволен, сколько могу быть в грустном моем положении. По крайней мере, тоска не будет меня есть, как до сех пор. Я буду в действии и, следственно, рассеян. Принимаю мысленно твое благословение. Оно будет меня хранить в опасностях. Молись обо мне Богу, и мы свидимся в радости и в здоровии. Прежде двух или трех дней не надеюсь выехать, а ты однако ж продолжай писать в Москву и адресуй письма к Николаю Михайловичу. Он переехал к графу Ростопчину. Жуковского уже нет давно со мною: он пошел в поход, и, вероятно, будем вместе, ибо все войска и армии и[з] Москвы все идут к Вязьме. Можно надеяться, что гроза скоро рассеется. Кутузов в армии, и все пойдет хорошо.

21 августа.

Я сейчас получил твое письмо с двумя образами и повесил их на шею, как ты мне велела. Я их не сниму, милый мой друг, ты можешь быть в том уверена. Повторяю тебе мою просьбу писать ко мне чаще, а ты не забывай, что я из Москвы уезжаю и что, следственно, ты, может быть, писем от меня на каждой почте и не будешь получать.

Молчание мое тебя не должно беспокоить, ибо если я занемогу, то армия так близка, что тот час перешлют меня в Москву, как и многих уже переслали. Притом же дурные известия всегда скоро доходят. Итак, заклинаю тебя, милая моя Вера, как можно более покоряться рассудку и не предаваться всем страхам, которые будет рождать в тебе воображение и нежная твоя ко мне любовь. Молись Богу обо мне, я об тебе, и все пойдет хорошо. Посылаю тебе письмо от Прасковьи Юрьевны и советую тебе отвечать ей но первой почте, что ты получила её письмо уже в Ярославле, и что если я тебя туда, а не к ним отправил, так это от того, что в этом городе можно найти более помощи в родах, чем в другом. Обнимаю тебя нежно и в поцалуе моем передаю тебе душу мою. Катерине Андреевне и детям мой поклон.

23 августа.

Я получил твое письмо из Ярославля, милая, добрая моя Вера, и радуюсь, что ты ни в чем не нуждаешься. Дай Бог, чтоб до свидания нашего ты была бы здорова, счастливо родила и порадовала меня к приезду моему таким же милым ребенком, как и ты мила. Я его очень буду любить. В ночь хочу отправиться. Прости, мой неоцененный, божественный друг. Пиши ко мне чаще, а от меня, как я уже тебе и сказывал, жди, когда Бог велит. Я написал в Тверскую и Костромскую деревню, чтобы писали в тебе из деревень, а ответы препоручай писать Егору и в случаях важных советуйся с Катериной Андреевной; да еще я тебе пришлю доверенность от моего имени для заключения условий по фабрикам, займы (sic) денег и проч. Обнимаю тебя от всей души, милая моя, обожаемая Вера.

[24 августа 1812 г. Москва].

Я сейчас еду, моя милая. Ты, Бог и честь будут спутниками моими. Обязанности военного человека не заглушат во мне обязанностей муя;а твоего и отца ребенка нашего. Я никогда не отстану, но и не буду кидаться. Ты небом избрана для счастья моего, и захочу ли я сделать тебя на век несчастливою? Я буду уметь соглашать долг сына отечества с долгом моим и в рассуждении тебя. Мы увидимся, я в этом уверен. Молись обо мне Богу. Он твои молитвы услышит, я во всем на Него полагаюсь. Прости, дражайшая моя Вера. Прости, милый мой друг. Все вокруг меня напоминает тебя. Я пишу к тебе из спальни, в которой столько раз прижимал я тебя в свои объятия, а теперь покидаю ее один. Нет! мы после никогда уже не расстанемся. Мы созданы друг для друга, мы должны вместе жить, вместе умереть. Прости, мой друг. Мне так же тяжело расставаться с тобою теперь, как будто бы ты была со мною. Здесь в доме, кажется, я все еще с тобою: ты здесь жила; но – нет, ты и там, и везде со много неразлучна. Ты в душе моей, ты в жизни моей. Я без тебя не мог бы жить. Прости! Да будет с нами Бог!