Любовь Шапорина - Дневник. Том 2

Под впечатлением этого разговора я написала Шишмареву поздравление с избранием его в академики и с «мировым успехом». Пишу: «Вы меня не можете помнить, но я и мои товарки, слушательницы педагогических курсов Екатерининского института, мы сохранили на всю жизнь светлое воспоминание о Ваших лекциях». Письмо передала Елена Ивановна; к моему удивлению, Шишмарев сказал, что прекрасно меня помнит как Любочку Яковлеву, что наш курс был очень сильный, много способнее последующих, помнит, как был у меня на приеме вместе с Ф.И. Масловым. (Его жена, Усова, была, мне кажется, в родстве с Масловыми, и мы в детстве даже играли с ней у них.) Мне было очень приятно это узнать, тронула его память обо мне.

20 января.В сумерки на углу Шпалерной и Литейного встретила А. Ахматову, окликнула ее, пошли вместе. Я ей сказала, что была у нее под впечатлением выступления Фадеева в Праге. Все, что было до этого, не могло меня удивить, т. к. ничего, кроме гнусностей, я и не ждала, но писатель, русский интеллигент, – это возмутило меня до глубины души. «А мне его только очень жаль, – ответила А.А. – Ведь он был послан нарочно для этого, ему было приказано так выступить, разъяснить. Я знаю, что он любит мои стихи, и вот исполняет приказание. Я ни на кого ничуть не обижаюсь, я это искренно говорю; ничего от этого всего не случится, стихи мои не станут хуже. Ведь вскоре после появления моей книги “Из шести книг” она была запрещена, был устроен скандал редактору, издательству [92] Тогда не затрагивали А.А. как человека и даже как поэта, и такое отношение она приписывает влиянию А.Н. Толстого, который любил ее стихи. . Приезжал Фадеев, было бурное заседание в Союзе писателей, и Фадеев страшно ругал мою книгу. Я не присутствовала на этом заседании. Но была вскоре на каком-то вечере там же. Фадеев, увидев меня, соскочил с эстрады, целовал руки, объяснялся в любви [93] Между маем 1940 г. (временем выхода из печати сборника Ахматовой «Из шести книг») и 19 октября на заседании секции литературы Комитета по Сталинским премиям Фадеев поддержал предложение А.Н. Толстого и Асеева о присуждении Ахматовой Сталинской премии (см.: Бабиченко Д.Л . Писатели и цензоры: Советская литература 1940-х годов под контролем ЦК. М., 1994. С. 47). Отметим также, что за год до того, 11 ноября 1939 г., Президиум Союза писателей по представлению Фадеева положительно решил вопрос о ходатайствах перед Президиумом Ленгорсовета о предоставлении Ахматовой отдельной квартиры и перед Ленинградским правлением Литературного фонда о приобретении обстановки для нее; ходатайстве перед Совнаркомом об установлении Ахматовой персональной пенсии и т. п. Фадеев в дальнейшем предпринимал разнообразные шаги, чтобы это решение осуществилось (Там же. С. 47 – 48). . А скольких травили; когда в 29-м году началась травля Евгения Ивановича Замятина [94] Публикация романа-антиутопии Замятина «Мы», вследствие невозможности публикации на русском языке, в переводах на английский (1924), чешский (1927) и французский (1929) вызвала резкую критику в советской печати. С 1929 г. Замятина перестают публиковать. После письменного обращения к Сталину и при посредничестве Горького в октябре 1931 г. Замятин эмигрировал. , я вышла демонстративно из Союза, вернулась туда только в 40-м году» [95] 5 января 1940 г. .

А.А. взяла меня под руку, другой рукой опиралась на палку. «Травили Шостаковича, но, конечно, никого так сильно, как меня. Уж такая я скандальная женщина».

Мужчины, по ее словам, хуже, сильнее реагируют на подобную травлю. Замятин переживал очень тяжело тот период. Вспомнили Добычина, который кончил самоубийством. Он был молод и не уверен в себе. Эйхенбаум, единственный из писателей, отказался выступить против нее, сказав, что он старый человек и никто ему не поверит, если он начнет бранить Ахматову, которую всегда любил. Его отовсюду сняли. Жена его очень волновалась за него, боялась и умерла [96] См. об этом в воспоминаниях дочери Эйхенбаумов О.Б. Эйхенбаум: «Мама умоляла папу не ходить на то страшное собрание: “Скажи, что ты болен. Ты достаточно пожилой человек, чтобы не пойти туда”. Но папа сказал: “Я не имею права не пойти на эту казнь. Все идут, а я буду сидеть дома?” ‹…› И он выступил, назвал Анну Андреевну Ахматову полным именем, а не какими-то подлыми словами. Так же сказал и о Зощенко. Показав на свои седины, сказал, что не может говорить иначе и что он понимает: это – политическое дело. ‹…› У мамы было плохое сердце, и она не выдержала, умерла» (цит. по: Эйхенбаум Б.М. «Мой временник»: Художественная проза и избранные статьи 20 – 30-х годов. СПб., 2001. С. 636 – 637). Через некоторое время, 25 сентября 1946 г., на ученом совете Института русской литературы, членом которого Эйхенбаум продолжал оставаться по 12 мая 1949 г., он назвал свое выступление в Союзе писателей (о котором говорит Ахматова) «политической ошибкой». .

Книги А.А. были изъяты из продажи, было запрещено их и продавать, и покупать [97] Постановлением Главлита от 27 августа 1946 г. было указано приостановить продажу книг Ахматовой (и прием их букинистами) и работу над двумя готовившимися к изданию книгами: «Стихотворения 1909 – 1945» и «Избранные стихи, 1910 – 1946». . Но на днях разрешили продажу, это сказал А.А. Рахлин. Я спросила о Зощенке [98] Тем же постановлением Главлита были изъяты из книготорговой сети, а в библиотеках переданы в спецхраны только что вышедшие книги Зощенко: Избранные произведения: 1923 – 1945. Л., 1946; Рассказы. М., 1946; Фельетоны, рассказы, повести. Л., 1946. – он пишет повесть [99] Вероятно, речь идет о книге «Никогда не забудете», частично опубликованной под заглавием «Никогда не забудем» (Новый мир. 1947. № 9). .

15 января я была на студенческом закрытом концерте в Малом зале консерватории, посвященном творчеству Баха. Я давно не испытывала такого наслаждения. Пели соло с аккомпанементом рояля или рояля и фагота, соло с двумя флейтами под аккомпанемент органа или органа и квартета. Молодые и прекрасные голоса. Запомнились: «Долина слез» [100] Ария «В долине слез, как тень блуждая» (1724). , «Старая трубка» [101] «Из нотной тетради А.М. Бах» (1725). Русский текст Я. Родионова. , которую замечательно музыкально спел Гришанов; «Mensch, erette deine Seele» [102] Соч. в 1724 г. пела Н.Н. Никифорова-Скрябина, сестра нашего Николая Николаевича Никифорова, такого талантливого художника, погибшего на фронте. Очень я люблю Баха, во всей его музыке звучат эти слова: «Mensch, erette deine Seele» [103] «Человек, помни о своей душе» ( нем .). .

Концерт был организован Т.С. Салтыковой, и все профессорши наперебой благодарили ее.

В прошлое воскресенье зашла к Смирновым. Ольга Георгиевна давно меня звала посмотреть ее летние этюды. Заговорили о Пунине, которого удалили и из университета, где его лекции пользовались огромным успехом. Я рассказала, что, перебирая бумаги, нашла газету 1919 года (19 января) «Искусство коммуны», в которой была статья Пунина «Разорванное сознание», а подзаголовок газеты гласил: «Нет красоты без борьбы, нет шедевров без насилия». – «Да? – заметил Александр Александрович, – значит, tu l’as voulu, Georges Dandin» [104] ты этого хотел, Жорж Данден ( фр .). Из пьесы Мольера «Жорж Данден, или Одураченный муж» (1668), где герой из крестьян, вступивший в неравный брак и постоянно испытывающий уколы самолюбия, говорит себе: «Ты этого хотел, Жорж Данден, ты это и получил!» .