Алексей Митрофанов - Владимир. Городские прогулки

На это голова истратил 26 000 рублей. В качестве благодарности ему вручили орден Станислава Второй степени. Но представляется, что основной причиной этого гражданского поступка было не желание получить орден, а стремление пользоваться, наконец, нормальным, человеческим водопроводом.

* * *

С другой стороны Золотых ворот здание реального училища (ныне принадлежит Педагогическому университету), построенное в 1908 году по проекту архитектора П. Виноградова. При этом был утрачен другой памятник Владимира. В протоколе заседания Московского археологического общества от 1906 года говорилось: «Владимирская Городская дума, по обсуждении вопроса об открытии в г. Владимире реального училища и признав единственно удобным местом для этой постройки участок земли близ Золотых ворот, уполномочила Городскую управу ходатайствовать о разрешении срыть вал для нужд предполагаемой постройки…

Постановлено. Сообщить губернатору, что Общество находит крайне нежелательным уничтожение последних следов городского вала».

Только что владимирцам до мнения московских археологов! Вал быстренько срыли и построили училище. Которое сегодня почитается как памятник архитектуры и, естественно, истории.

Здесь, уже при советской власти, обучался писатель Венедикт Ерофеев. Отсюда его, кстати сказать, выгнали – за неуважение к дисциплине, свободомыслие и то, что постоянно ходил в белых тапках, недостойных звания советского учителя, которым студент Ерофеев мог бы стать. По преданию, писателя вызвали в ректорский кабинет, в котором за столом сидел отнюдь не ректор, а незнакомый дядечка из КГБ СССР. И этот дядечка поставил Ерофеева перед серьезным выбором – либо на него заводят дело как на диссидента, либо сейчас же вон из института в частности, и из города Владимира в целом.

Писатель вышел за ворота института и как был, все в тех же злополучных белых тапках, побрел в сторону Москвы.

Конечно же, это апокриф, а не достоверная история. Однако владимирцы этот апокриф очень любят, а на стене пединститута висит мемориальная доска: «В этом здании учился русский писатель Венедикт Ерофеев». И годы жизни.

Можно сказать, что благодаря этому зданию Владимир попал в культовую повесть «Москва – Петушки»: «А он все трясется и чернеет: «Сердцем, – орет, – сердцем – да, сердцем люблю твою душу, но душою – нет, не люблю!!»

И как-то дико, по-оперному, рассмеялся, схватил меня, проломил мне череп и уехал во Владимир-на-Клязьме. Зачем уехал? К кому уехал? Мое недоумение разделяла вся Европа. А бабушка моя, глухонемая, с печки мне говорит: «Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего „я“!»

Да! А через месяц он вернулся. А я в это время пьяная была в дым, я как увидела его, упала на стол, засмеялась, засучила ногами: «Ага! – закричала. – Умотал во Владимир-на-Клязьме! а кто за тебя детишек…» А он – не говоря ни слова – подошел, выбил мне четыре передних зуба, и уехал в Ростов-на-Дону, по путевке комсомола…»

Видимо, несладко пришлось Ерофееву во время обучения. Во всяком случае, судя по ассоциативному ряду.

* * *

От Золотых ворот, Козлова вала и реального училища берет начало главная владимирская улица – Большая Московская. Когда в 1853 году Николай Добролюбов побывал во Владимире (проездом из Нижнего Новгорода в Санкт-Петербург), он написал своим родственникам: «Обедали мы во Владимире. Это очень недурной городок, и если судить по той улице, через которую мы проезжали, то – не хуже Нижнего; но кондуктор говорит, что только одна улица порядочная и есть во всем Владимире».

Трудно понять, комплимент это, или же наоборот. Да, владимирские достопримечательности, и вообще городская жизнь, сосредоточены на главной улице – Большой Московской, до недавних пор улице Третьего Интернационала. Стоит лишь чуть-чуть от нее отойти, и сразу начинается предместье – покосившиеся деревянные домишки или же безликие строения времен Хрущева. С одной стороны, это плохо, ведь хотелось бы, чтоб и предместье не уступало главной улице. С другой, пожалуй, что и хорошо. Во всяком случае, тут все компактно, знакомясь с достопримечательностями Владимира башмаков не стопчешь. Зато по концентрации объектов туристического интереса одна лишь Большая Московская улица стоит нескольких городов целиком.

Все радости сосредоточены на протяжении двух километров. И радостей этих не сосчитать. Чуть ли не в каждом доме – по две, три, а то и четыре «точки общепита». «Точки» эти самые разнообразные – дешевенькие блинная и пирожковая, безалкогольная фаст-фудовская гамбургерная, средней руки кафе самых разнообразных кухонь, дорогие рестораны, круглосуточные клубы, казино.

Впрочем, супердорогих мест во Владимире не существует в принципе. В каждом заведении можно найти что-нибудь по возможностям своего кошелька.

Здесь же множество музеев, магазинчиков, гостиниц, всевозможных лавочек. Каждый (за редким исключением) дом – архитектурный памятник. Подобной улицы не сыщешь ни в Москве, ни в Петербурге, ни в Калининграде, ни в Ростове, да пожалуй, ни в одном российском городе. Концентрация праздника на один квадратный метр здесь максимальна.

«Эта улица – настоящая артерия, стягивающая к себе жизненные соки города, по ней совершается и торговое, и служебное, и увеселительное движение», – писал экономист А. Субботин.

Правда, и вести себя на этой улице приходилось пристойно. В частности, в 1903 году газеты сообщали: «Кузьмин Николай Анд-реев, суздальский мещанин, обвинялся по 123 ст. уст. о нак. за быструю езду на велосипеде по улице, за что и оштрафован на 2 руб., с заменой арестом на 1 день».

Это еще вопрос, что было лучше для Андреева – cуточный арест или лишение рублем. Вероятно, все-таки второе – велосипед в то время был удовольствием дорогим, а значит, и Андреев – человеком далеко не бедным. Ему проще было бы заплатить штраф и спать спокойно дома. Однако же судейских меньше всего беспокоили личные предпочтения нарушителя. Главное – порядок и покой.

Неудивительно, что эта улица вошла в художественную литературу. В. И. Танеев писал («Воспитание Шумского»): «Через весь город шла Дворянская улица, широкая, прямая, мощеная, с домами, редко где опороченными вывеской. В центре была обыкновенная большая площадь. На ней два древних собора, присутственные места, дворянское собрание, губернаторский дом. Бульвар из тенистых лип окружал площадь, шел к берегу и кончался у обрыва. Недалеко, на Дворянской улице, стоял Гостиный двор, с арками. Малолюдный, без обширной торговли, без фабрик, без увеселений, он считался одним из самых ничтожных губернских городов. Но на самом деле он был естественным, необходимым и полным жизни центром всей Опольщины. Жизнь кипела на базарной площади и около постоялых дворов».