Джон Олссон - Слово как улика. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас

В других примерах мы находим описания инкриминирующих записей между описаниями обычной, повседневной деятельности. Например, 2 июня 2003 года Барли пишет:

13-й урок вождения Мэри ☺

«Прогулялся ночью» Сегодня без шин, но поджег мусорный контейнер на Диксон-стрит и (с безопасного расстояния) смотрел, как его тушила бригада пожарных. ☺

Решил больше не «прогуливаться ночью». Я достаточно повеселился. Отправил по почте все документы, которые понадобятся Дж. для получения визы.

В этой записи мистер Барли описывает криминальные действия между двумя фрагментами неинкриминирующего текста: «13-й урок вождения Мэри» и «Отправил по почте все документы». Казалось бы, подобное положение инкриминирующего текста опровергает заявление мистера Барли о привнесении инкриминирующего текста в существующие записи: здесь он вставляет инкриминирующий текст между двумя безобидными фрагментами. Это означает, что одна из записей «первоначального» дневника – если таковой существовал – была отредактирована; это не просто добавление новой записи. Более того, любопытно, что он начинает описание ночных похождений с отрицательного «Сегодня без шин». Поскольку заявленной целью написания инкриминирующих записей было самообвинение, то нет никакого смысла начинать с отрицания. Я скорее предполагаю, что он начинает с отрицания, потому что это отрицательное утверждение является истинным, и что в этой записи мистер Барли попросту говорит правду.

Кроме того, слова «Решил больше не прогуливаться ночью» также позволяют сделать вывод о времени написания текста. Во-первых, они указывают на возможную связь словосочетания «прогуливаться ночью» с криминальными действиями или, по меньшей мере, с намерением совершить криминальное действие (хотя не каждое криминальное действие, описанное в дневнике, сопровождается словосочетанием «прогуливаться ночью»). Во-вторых, утверждение о решении «больше не прогуливаться ночью», подобно высказыванию «сегодня без шин», является отрицанием: оно описывает намерение не делать что-то. Опять же, если инкриминирующие записи являлись самообвиняющими, то у мистера Барли не было причин отрицать намерение совершить преступление. Поскольку мы часто находим фразу «прогулялся ночью» в неинкриминирующих в остальном записях, я полагаю, что нет причин верить, будто записи, содержащие слова «прогулялся ночью», были написаны позже, чем неинкриминирующие записи.

В результате анализа мне не удалось найти в записях дневника за 2003 год никаких подтверждений того, что мистер Барли описывал события в порядке, отличающемся от хронологического. Отсюда я заключил, что его утверждение о добавлении инкриминирующего материала задним числом ничем не подкрепляется. По этой причине вряд ли можно поверить утверждению о существовании более ранних версий дневников, уничтоженных мистером Барли. По всей видимости, мистер Барли, вопреки его заверениям, писал дневники последовательно, ничего не добавляя в них позже.

В конце концов мистер Барли «исповедался» и признался в тридцати пяти случаях прокалывания шин и девятнадцати поджогах, а также других разнообразных преступлениях, таких как обливание фургона малярной краской. Королевский суд Линкольна без промедления признал его виновным, но на данный момент исполнение приговора приостановлено в связи с заявлениями мистера Барли о том, что он болен, поэтому-то я и не стал называть здесь его настоящего имени.

Представьте себе, что вам около 17 лет и что некто угрожает вам бейсбольной битой. Если этого покажется мало, то представьте себе, что вы еще и слепы. Однажды утром у вас звонит мобильный телефон. Вы отвечаете и слышите, как голос на другом конце говорит: «У меня есть бейсбольная бита для твоих коленных чашечек».

Подоплека этого случая была такова: двое юношей, учащихся школы для слепых на юге Англии, поспорили из-за девушки.

Мальчики обменялись резкими словами, оба были друг на друга очень злы. Школа сделала все возможное для того, чтобы решить проблему, но ничего не получилось, и в итоге один из мальчиков перевелся в другую школу. Тот, что остался, получил угрожающий звонок. Он полагал, что голос принадлежал отцу другого мальчика. Была вызвана полиция и проведен допрос подозреваемого.

Юноша, подавший жалобу, сохранил присутствие духа, достаточное для того, чтобы записать разговор на диктофон. Ранее он уже получал анонимные звонки и был почти готов к этому. Способность поступить так, будучи слепым, говорит не только о находчивости, но и о самообладании, незаурядном для человека, которому угрожают.

Звонок был сделан с мобильного телефона, номер которого не определился. Обеспечить неопределяемость номера мобильного телефона в Соединенном Королевстве достаточно просто. Хотя в некоторых странах это невозможно. Так как записан был звонок с мобильного на мобильный, качество звучания было, вероятно, хуже, чем если бы звонок был произведен со стационарного телефона. Задание, полученное мной от местной полиции [9] В целях защиты жертвы в данном случае я не раскрываю каких бы то ни было конкретных подробностей этого дела. – Прим. авт. , было нехитрым: выяснить, был ли анонимный звонок совершен подозреваемым.

Читателю может быть интересно, как расследуются подобные дела. Голосовую идентификацию можно разбить на несколько этапов:

• Во-первых, совпадает ли на двух образцах записей диалект или акцент?

• Во-вторых, принадлежат ли оба голоса на записях к одному типу?

• В-третьих, сходно ли произношение конкретных звуков речи (так называемых «фонем») у известного и идентифицируемого голосов?

Что касается первого пункта, то речь на обеих записях принадлежала к одному и тому же диалекту, характерному для северо-западного Уэльса. Одной из черт этого диалекта является своеобразное произношение звука [k]. Похожим образом некоторые шотландцы произносят последний звук в слове loch – «озеро» [10] Подобное хриплое произношение русского «х» можно услышать в акценте выходцев из некоторых регионов Кавказа. – Прим. пер. . Этот звук произносится корнем языка и мягким нёбом и называется велярным (от латинского velum – «мягкое нёбо»). Этот звук встречался в словах knee caps, college («коленные чашечки», «колледж»), а также в слове got («получил, имею»). Звук [g] в got похож на [k], только при его произнесении голосовые связки вибрируют, а при произнесении [k] этого не происходит – можете проверить сами и убедиться в этом. Вы услышите, что, за исключением работы голосовых связок, это один и тот же звук. Говоря на допросе о своем сыне, подозреваемый сказал: He doesn’t know whether he’s coming or going [«Он совершенно не знает, что ему делать»]. В обоих словах звуки [g] и [k] были произнесены велярно. И даже притом, что велярные [k] и [g] являются для данного говорящего диалектными, конкретно в его случае они были особенно сильны, на мой взгляд, гораздо более сильными, чем обычно. Это показалось мне отличительной чертой его речи.