Эрик Ларсон - Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса

В конечном счете Адлер все же принял приглашение Бернэма.

На этот раз ехать в Нью-Йорк предстояло Руту. Целью поездки было участие в совещании директоров Американского института архитектуры; после совещания он должен был поехать на поезде в Атланту, чтобы проинспектировать строительство одного из зданий, которое вела их фирма. Во второй половине новогоднего дня 1891 года Рут находился в своем кабинете в «Рукери». Незадолго до его ухода один из сотрудников, проходя мимо кабинета, зашел к нему повидаться. «Он пожаловался на усталость, – вспоминал этот сотрудник, – и высказал желание уйти с поста ученого секретаря института. Это меня встревожило, ведь раньше никто никогда не слышал от него жалобы на то, что работы слишком много. Его тогдашнее состояние объяснялось повышенной физической усталостью, и хотя еще до ухода домой он стал веселым и бодрым, каким бывал всегда, такая внезапная усталость должна была вызвать обеспокоенность, особенно в свете последующих событий».

В Нью-Йорке Рут дал архитекторам многократные и твердые заверения, что никоим образом не будет вмешиваться в их проекты. Несмотря на весь его шарм («Чикаго интер оушн» однажды назвала его «вторым Чонси Митчеллом Депью по части послеобеденного юмора и острословия»), ему не удалось заразить архитекторов своим энтузиазмом, и он уехал из Нью-Йорка в Атланту с чувством такой же обеспокоенности, с которой уезжал из Нью-Йорка Бернэм за две недели до того. Поездка на юг не прибавила ему бодрости и не улучшила настроения. Гарриет Монро видела его по возвращении в Чикаго. Вид у него был угнетенный, сказала она, «своим видом и поведением мужчины с востока, по его мнению, проявили явное равнодушие и полное неверие в то, что какие-либо совместные дела с бизнесменами западных штатов могли бы развязать руки искусству на тот манер, который он описывал и который обещал архитекторам. Эта мечта была слишком экстравагантной, чтобы быть реализованной, а они проявляли исключительное упорство, когда дело касалось внешнего вмешательства, препятствий и затруднений в процессе реализации проектов; иными словами, они были практически уверены, что вмешательства, большие и мелкие, будут неизбежны».

Рут был усталым и унылым. Он сказал Монро, что просто не смог заинтересовать этих людей. «Он чувствовал, что это была самая большая возможность, когда-либо предоставленная человеку его профессии в этой стране, а он не смог заставить их оценить ее», – сказала она. «Архитекторы все-таки решили приехать в Чикаго на январскую встречу, – сказал он ей, – но обещали это без какого-либо намека на энтузиазм; выставка так и не проникла в их сердца».

5 января 1891 года Комитет по землеотводу и строительству уполномочил Бернэма предложить жалованье всем десяти архитекторам и выплатить каждому по 10 тысяч долларов (что составляет 300 тысяч долларов по сегодняшнему курсу). Это была очень щедрая плата, притом что Бернэм обязывал их всего лишь предоставить рабочие чертежи и совершить несколько поездок в Чикаго. Бернэм и Рут будут наблюдать за ходом строительства и решать мелкие непринципиальные вопросы, которые постоянно преследуют архитекторов. Никакого вмешательства в их творчество не будет.

Архитекторы с востока дали предварительное согласие, но озабоченность их явно не уменьшилась.

К тому же никто из них так еще и не видел Джексон-парка.

Холмсом овладела новая идея – превратить построенное здание в отель для приехавших посмотреть Всемирную Колумбову выставку. Конечно, его отель не будет столь роскошным, как «Палмер хаус» или «Ришелье» – это будет достаточно комфортабельное и достаточно недорогое жилье, способное удовлетворить гостей определенного уровня и на которое можно получить страховой полис от пожара. После закрытия выставки он намеревался поджечь здание, чтобы получить страховку – для него это будет подарком судьбы, – а также уничтожить все излишние «материалы», которые могут остаться в тайниках, хотя, в строгом соответствии со своими правилами, он примет все возможные меры, чтобы в здании к тому времени не оставалось бы ничего, что могло бы послужить уликой или инкриминирующим фактом. Но дело в том, что заранее всего не предвидеть. В самый решительный момент очень легко допустить какую-либо ошибку и забыть о какой-либо мелочи, обнаружив которую толковый детектив сможет, в конечном счете, отправить его на виселицу. Но обладала ли чикагская полиция талантами, позволяющими раскрывать дела подобным образом? Национальное детективное агентство Пинкертона [94] Национальное детективное агентство Пинкертона – частное сыскное агентство, основанное в 1850 г. в Чикаго А. Пинкертоном. Первоначально специализировалось на раскрытии дел об ограблениях поездов. В 1861 г. раскрыло заговор с целью убийства президента Линкольна. Во время Гражданской войны выполняло функции контрразведки северян. Пинкертону удалось создать сеть, которая в дальнейшем стала основой Секретной службы США. было в этом смысле наиболее опасной структурой, но его сотрудники в последнее время, казалось, основную свою энергию расходовали на борьбу с забастовщиками на угольных разрезах и сталелитейных заводах по всей стране.

И на этот раз Холмс, не прибегая к услугам сторонних архитекторов, начал в начале 1891 года проводить необходимое обновление здания, и вскоре плотники уже вовсю трудились на втором и третьем этажах. И снова ранее придуманный Холмсом метод разделения заданий и последующего увольнения рабочих оправдал себя. Естественно, в полицию не обратился ни один из обманутых Холмсом работников. Патрульные полицейские из нового участка, созданного в Чикаго на Вентворт-стрит, каждый день проходили мимо здания Холмса. Полицейские, не испытывавшие каких-либо подозрений, относились к хозяину дружественно и даже покровительственно. Холмс знал каждого патрульного по имени. Чашка кофе, бесплатная еда в ресторане, отличная черная сигара – полисмены ценили подобные проявления дружеского отношения и щедрости.

Холмс, однако, начинал чувствовать растущее давление кредиторов, особенно дилеров, продавших ему мебель и велосипеды. У него еще не иссяк шарм, помогавший морочить им головы и выражать соболезнование по поводу того, что им никак не удается установить местонахождение Х. С. Кэмпбелла, эксклюзивного хранителя документов, оформленных при покупке, но Холмс понимал, что терпение кредиторов скоро лопнет, и даже сейчас испытывал немалое удивление от того, что они не применяют к нему более жестких средств воздействия, поскольку дело зашло уже довольно далеко. Его методы были слишком новыми, его квалификация была на высшем уровне; люди вокруг него были так наивны, будто они впервые в жизни столкнулись с надувательством. На каждого бизнесмена, который сейчас отказывался продавать ему товары, находилось больше дюжины таких, которые готовы были лебезить перед ним и принимать его расписки, скрепленные подписью Х. С. Кэмпбелла или гарантированные активами компании «Уорнер. Производство гнутых изделий из стекла». Когда на него «наезжали» и он чувствовал, что этот конкретный кредитор готов использовать предусмотренные законодательством действия, вплоть до применения насилия, Холмс оплачивал его счета наличными, используя деньги, добытые путем других подобных афер, таких как сдача внаем комнат и магазинов, продажа лекарств, и самого последнего предприятия – компании по заказу и поставке лекарств по почте. Копируя быстро растущую в центральном Чикаго империю Аарона Монтгомери [95] Уорд, Аарон Монтгомери – бизнесмен, бывший в 1860-е коммивояжером (преимущественно в сельских районах); он пришел к выводу о выгоде продажи недорогих товаров по почте. В 1872 г. при стартовом капитале в 2,5 тыс. долларов основал компанию «Монтгомери Уорд», которая первой стала торговать товарами по почте, и одновременно с ней создал сеть универсальных магазинов. , Холмс начал продавать поддельные лекарства, которые, по его уверениям, излечивали алкоголизм и облысение.