Анатолий Барбакару - Одесса-мама: Каталы, кидалы, шулера

А тут вдруг респектабельный мужчина с перстнем предлагает опеку...

Папа всегда выглядел сочно, по-одесски. Как типаж он с одинаковым успехом мог сойти и за преуспевающего одесского нэпмана двадцатых годов, и за современного колумбийского наркобарона, какими их показывают в боевиках. Папа был невысокого роста, имел солидно выступающий живот и неспешную походку человека, держащего на руках контрольный пакет акций своей судьбы. На лице самыми характерными деталями были благополучные щеки, усмешливые глаза-щелки и тонкие нэпманско-колумбийские усы. Перстень, неизменная трость в руке, шляпа с загнутыми полями и седые виски под ней довершали гармонию образа.

Шляпа, пожалуй, несколько склоняла имидж к наркобарону. Нэпману больше подошло бы канотье.

Прошлое Папы известно лишь приблизительно. Долгое время его не было в Одессе, но до отлучки он был уважаемым в городе аферистом широкого профиля. Уважаемым, но средне преуспевающим. Особому успеху вредили, как ни странно, шляпа, трость и вальяжность. Излишняя экстравагантность аферисту не к лицу. Папа не мог не понимать этого, но убыточному имиджу оставался верен. Эта иррациональность выдавала в нем натуру деликатную, не ограниченную рамками меркантильных интересов.

Вернувшись в Одессу, Папа по старой памяти получил у бывших коллег кредит доверия и уважения. Городские авторитеты выделили ему в долгосрочную аренду престижные угодья. Центр города. Такая размашистая щедрость авторитетов объяснялась не только уважением к ветерану, но и тем, что заявок на надел от других в тот период не поступало. Другие осторожничали. Катаклизм, только-только прервавший срок аренды и вольной жизни предыдущего арендатора, смутил их.

Папа взялся за дело.

Молодежь, которой Папа прививал свое понимание профессии, впитывала эти познания легко. Большинство начинало освоение с нуля, так что проблем с перевоспитанием не было. Хотя, конечно, отдельные пункты внутрисемейного устава некоторых смущали. Казались им старомодными. Непросто было объяснить недорослю-бугаю, почему он не имеет права угомонить кинутого лоха, отключив его. Тем более что в прежней своей жизни недоросль только так и решал проблемы.

Папа и не объяснял. На то он и устав, чтоб не нуждаться в толковании. Не Библия!

Со временем детвора до многого доходила сама. До удовольствия от изящной постановки.

Папа, конечно же, испытывал удовлетворение, когда отличившиеся гордились не только суммой дневной выручки, но и тем, как чисто «развели» клиента.

К возделыванию угодий Папа приступил решительно.

За время отсутствия постоянного хозяина прибыльные точки оккупировал пришлый люд. Группа ломщиков-гастролеров из Приднестровья, заключив краткосрочный контракт с патрульными ментами, промышляла у обменных пунктов в районе вокзала.

Совершая ознакомительный обход владений. Папа вежливо разъяснил гастролерам, что с этого момента лицензия, которую они выдали сами себе, недействительна.

Пришлые Папу беспечно послали. Довольно далеко.

В тот же день...

Что такое «ломка» денег, объяснять вряд ли стоит. На всякий случай, в двух словах... Применительно к нашему случаю...

Вы подходите к обменному пункту, но он закрыт. Почему? За стеклом висит уклончивая табличка: «Технический перерыв». Вы растерянно оглядываетесь и замечаете, что стоящий рядом молодой человек приличной внешности заканчивает отсчет денег таким же невезунчикам, как вы. Невезунчики, получив наличность, удаляются, и молодой человек услужливо направляется к вам. Предлагает обменять доллары у него. Для верности, по более благоприятному, чем в пункте, курсу. Вы и так не особо сомневаетесь, стоит ли рискнуть (финансовая операция, свидетелем которой вы стали, рассеяла подозрения), а тут еще замечаете милиционера, прошагивающего на заднем плане.

И совсем уже подкупает вас тот факт, что меняла купюру вашу наперед не берет, а отсчитывает на ваших глазах рубли и первым вручает их вам. Да еще, получив от вас деньги, не спешит удалиться, а деликатно ждет, пока вы пересчитываете полученное.

На ваше замечание о том, что в стопке не хватает десяти рублей, он с готовностью пересчитывает стопку еще раз и с извинениями достает из кармана недостающую десятку. Отдает ее вам.

Откуда вам знать, что в тот момент, когда рука нырнула в карман, она оставила в нем взамен извлеченной десятки рублей триста-пятьсот, незаметно «отломленных» от вашей пачки.

Получив недостающую мелочь, деньги скорее всего вы пересчитывать не станете, а если и вздумаете, то к тому моменту, когда досчитаете, менялы рядом уже не окажется. Что же касается финансовой операции, развеявшей вашу подозрительность, то она, конечно же, была постановочной.

Итак, в тот же день...

К меняле-приднестровцу, несшему вахту у будки при входе на Привоз, подошла парочка лоховитых молодых людей. Из тех, которые наезжают в город из провинции с полосатыми пластмассовыми сумками и, ошалев от дешевизны, ведут себя как мародеры: хватают на базарах все подряд.

Парочка добросовестно отыграла роль жертв. Прочитала вывеску за стеклом, растерянно осмотрелась, проследила за лжеобменом. В ответ на предложение об обмене девушка вынула из дерматиновой сумочки триста долларов.

Меняла отсчитал требуемую сумму, не позабыв, конечно, недовложить десять рублей. Передал ее парочке, приняв взамен три зеленые сотни.

Но девушка оказалась излишне лоховитой. Пересчитывать деньги она не стала, а просто, перетянув пачку резинкой, бросила ее в сумочку.

Парочка отправилась к стоянке такси.

Менялу такое развитие событий, разумеется, не устроило. Не для того он перся в такую даль из родного Приднестровья, чтобы делать услуги лохам. Менять им доллары, да еще и по невыгодному для себя курсу.

Спохватившийся ломщик догнал парочку у стоянки и объявил, что его смущает качество полученных стодолларовых купюр. Потребовал произвести обратный обмен.

Девушка заартачилась, но ее лоховитый спутник махнул рукой и высказался беспечно:

— Да ну его. На толчке обменяем.

Девушка недовольно убедилась, что купюры, которые ей возвращают, те самые, и вынула из сумочки перетянутую резинкой пачку. Отдала ее меняле.

И тут же парочка укатила на такси.

Ломщих, чертыхаясь по поводу сверхлоховитости этих залетных дуралеев, вернулся на пост и машинально взялся пересчитывать деньги.

Что там было пересчитывать, если настоящих купюр в перетянутой резинкой пачке оказалось всего две. Верхняя и нижняя. Остальные были тетрадочной бумагой. Кинули гастролера на самой заурядной «кукле».

Такая комбинация в тот день была проведена у пяти обменных пунктов. Почти одновременно.