Алексей Филатов - Крещённые небом

«Разведчики дрались отчаянно, сдерживая пятикратно превосходящего противника, которому к тому же нечего было терять, — пишет Сергей Козлов. — Их героические усилия никто не поддержал ни огнем, ни маневром. Да и кому было поддерживать, если боевой порядок операции не предполагал ни создания бронегруппы, ни резерва, а для того, чтобы осуществить быструю перегруппировку, надо хотя бы находиться в трезвом рассудке. Когда же заместителю Куликова генерал-лейтенанту Голубцу доложили о прорыве, он, по отзывам очевидцев, был до такой степени пьян, что единственное распоряжение, которое он смог отдать, звучало примерно так: «Доставить их (боевиков) мне сюда!» Любопытно было бы посмотреть, как скоро бы он протрезвел, если бы вдруг «чехи» выполнили его просьбу и пришли на зов».

По официальным данным следствия, в ходе прорыва погибло тридцать девять боевиков, еще четырнадцать было взято в плен. По горькой иронии судьбы, этот прорыв спас жизнь почти половине заложников — в Ичкерию были уведены шестьдесят человека, включая семнадцать новосибирских омоновцев. Еще примерно столько же были освобождены во время штурма села, пятнадцать заложников погибли.

Около 11 часов 18-го января после удара «Града» и гаубиц спец-подразделения пошли в новую атаку и к 15 часам овладели населенным пунктом. К этому времени основные силы чеченцев давно прорвались из Первомайского.

В течение последующего месяца омоновцев обменяли на пленных боевиков, гражданских заложников — на трупы убитых террористов. Официальные потери силовых структур составили девять человек убитыми и тридцать девять ранеными в Кизляре, а также двадцать девять убитыми и семьдесят восемь ранеными в Первомайском. Двадцать четыре убитых и девятнадцать раненых в Кизляре пришлось на гражданское население.

Пресса сообщала чудовищные «подробности», от которых у Киселёвой сжималось сердце: «При штурме села у наступающих часто происходили нестыковки, вертолеты ведут неприцельный огонь, под который попадают свои. В первый день штурма, когда вперед пошла «Альфа», ее накрыли именно таким образом. Спецназовцы успели продвинуться вперед, а отошедшие назад армейские подразделения вызвали для поддержки вертолеты и огонь артиллерии. «Альфовцам» пришлось на себе испытать этот удар. Судя по всему, элитные подразделения понесли серьезные потери. Пока нет точных сведений, но речь идет уже о десятках погибших».

— Ребята вылетели в Дагестан после суток, уставшие, — даже сейчас голос Ани Киселёвой начинает дрожать. — Их бросили в голом поле, в снежную грязь — без нормальной еды, без теплого обмундирования. Но и в этих тяжелейших условиях они сделали все, что должны были делать. Свою задачу они выполнили. Они герои, хотя это и пытались замолчать. И не их вина, что руководство операцией осуществлялось так откровенно бездарно.

В Первомайском майор Киселёв руководил одной из «альфов-ских» групп огневого прикрытия, которая обеспечила подавление огневых точек противника. Этим его группа помогла выходу сотрудников спецназа МВД из-под обстрела противника и позволила вынести раненых в безопасное место.

18 января Ельцин объявил, что «ни один офицер не погиб». У Ани вроде бы отлегло от сердца. «Слава Богу», подумала она. А на следующий день пришли товарищи и сослуживцы Андрея и сказали страшное: «Мужайся…» Так далекий вроде бы Дагестан шагнул на порог скромной московской квартиры.

Жить ей не хотелось. Приехавшая из Смоленска мама помогла выйти из этого состояния, нашла нужные слова: «У тебя есть сын, надо жить для него». Анина мама любила Андрея, звала сыном. Впрочем, все его любили — он был настоящим мужчиной и просто хорошим парнем.

Хотя и прошло время, ничего не забывается. Аня, листая альбом с фотографиями, повторяет: «Вот он, мой Андрей, видите?» Она гордится мужем, хранит его грамоты и, конечно, награды: орден «За службу Родине в Вооруженных Силах» III степени, медали, именные часы от министра обороны СССР, последнюю награду — орден Мужества.

В квартире на Мичуринском проспекте, куда в конце 1990-х переехали Киселёвы, везде портреты: Андрей в форме, Андрей с маленьким сыном, Андрей с друзьями, с женой. Никита знает папу по фотографиям.

…Накануне трех лет со дня гибели майора Киселёва Никита вечером вдруг сказал: «Мама, давай поедем к папе». Это значит — на Митинское кладбище.

В домашнем альбоме Киселёвых есть фотография, на которой Никита запечатлен в папиной маске — черной, с прорезями для глаз. Было время, когда «Альфа» воспринималась как обезличенная, но грозная сила. Теперь страна знает в лицо ее командиров и наиболее выдающихся представителей, уже ветеранов. А вот действующие сотрудники подразделения становятся известными широкой общественности только после смерти, честно и до конца выполнив свой долг.

Когда войсковая операция в Первомайском была фактически завершена, офицер Группы «А» майор Виктор Воронцов погиб при зачистке поселка от террористов. Ушел из жизни 18 января, в день своего рождения. Судьба…

Жизнь может оказаться долгой и бессмысленной, хотя и переполненной блестящей мишурой, а может быть краткой и яркой, как звезда. Человек совершает поступок, и жизнь его обрывается, но остается благодарная память.

Память живет в наших сердцах, постоянно напоминая о событиях… Их не сотрешь, не забудешь, не вычеркнешь из сознания. Память останется в каждом из нас, до конца дней. Без нее — человек просто листок на огромном дереве нашей истории, «Иван, не помнящий родства», а с ней он — неотъемлемая часть сплоченного организма, семьи, Родины.

«Настоящая смерть наступает тогда, когда приходит забвение. Главное — хранить память в своем сердце». Эти слова принадлежат ветерану первого набора Группы «А», участнику штурма дворца Амина Николаю Берлеву. И вот уже пятнадцать лет в столице Черноземья чтут память выпускника гимназии № 7.

В середине 1990-х «Почта России» объявила в школах конкурс «Лучший урок письма», который помог бы поддержать интерес к эпистолярному жанру. Большинство посланий было адресовано президенту России. Одно, пришедшее из Воронежской губернии, даже попало на страницы центральной прессы.

«Здравствуйте, Владимир Владимирович, пишет вам Миша. Я живу в городе Воронеже, учусь в 4-м «В» классе гимназии № 7 имени Виктора Воронцова. Виктор учился в нашей школе. Потом окончил военное училище. Он служил в Группе «Альфа», погиб героически в дагестанском поселке Первомайский 18 января 1996 года при разминировании школы. В нашей школе есть музей памяти Виктора.