Алексей Филатов - Крещённые небом

Боевой офицер, герой штурма дворца Амина — для него нравственные идеалы не являлись пустым звуком.

Чтобы рассказывать о генерале Карпухине, нужно понимать, чем являлся в Советском Союзе Комитет государственный безопасности. Это был уникальный инструмент, позволявший решать сложнейшие задачи, однако — и это главное! — этим инструментом нужно было уметь пользоваться. Подобно тому, как высокоточное оружие в руках непрофессионала всего лишь железо, так и КГБ могло обеспечить положительный результат только в опытных, грамотных и волевых руках. «Руки» же ГКЧП предательски дрожали.

Вообще советскую эпоху еще не оценили по достоинству, пройдут годы, прежде чем такая оценка состоится, — и эта эпоха на наших глазах уходит. В том числе с людьми, которые были ее олицетворением. Карпухин из их числа. Он пережил Союз на одиннадцать лет, однако его отставка в августе 1991-го совпала с крушением страны и системы, оставив на сердце глубокий, так и не заживший рубец.

Одним из тех людей, с кем откровенно общался в те дни отставленный от должности командир «Альфы», открывая душу, оказался журналист «Литературной газеты» Дмитрий Беловецкий. Карпухин знал его отца, начальника кафедры физподготовки Московского пограничного училища имени Моссовета.

Дмитрий Беловецкий прошел школу войск КГБ и ему предлагали стать одним из бойцов «Альфы». Мастер спорта по самбо и дзюдо. Чемпион КГБ по самбо. На этом они и сошлись. («Мои друзья, с которыми я боролся в спорте, служили под началом Виктора Фёдоровича».) И когда случился август 1991-го, просто встретились. Одному из первых Карпухин дал Беловецкому интервью. Он откровенно рассказывал, что тогда произошло. О том, как он не хотел кровопролития. О том, как должен был, будучи офицером, выполнять приказ. Как Бакатин его не принял, продержав в приемной.

— Карпухин дал мне копию объяснительной записки на имя Степашина, датированной 3 сентября, сказав: «Дима, храни ее, это нужно будет. Здесь все объяснено». Встретились после путча, засиделись за разговорами, выпили. А утром он звонит: «Как дела?» — «Плохо… Голова болит» — «У меня теперь уже ничего не болит», — ответил Виктор Фёдорович.

Итак, вот он, этот неизвестный исторический документ. Размашистым, стремительным почерком Карпухина зафиксирован адресат: «Председателю Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в связи с государственным переворотом». По ходу дела я буду часто ссылаться на это уникальное свидетельство.

Кстати, первым с кем встретился Степашин, был именно командир Группы «А», который его поразил: невысокий и коренастый, с жестким волевым взглядом, глаз не отводил, не оправдывался и не прятался за строку устава. «Он, наверно, пришел увидеть врага, — рассказывал Степашин, — но я, похоже, огорошил его уже первыми фразами. «У меня нет к вам вопросов, Виктор Фёдорович. Наверно, будет один вопрос, не для протокола: а что не штурману-ли? Вы бы нас за пять минут разметали».

… 17 августа начальник Седьмого управления КГБ генерал-лейтенант Е.М. Расщепов, в подчинении которого находилась Группа «А», вызвал Виктора Фёдоровича и поинтересовался количеством сотрудников и степенью их готовности. Ранее Карпухин предупредил, что собирается за город, согласовав с руководством этот вопрос. Однако Расщепов попросил находиться постоянно на связи. Днём раньше в Закавказье имел место захват заложников, и спецназ могли задействовать для их освобождения. Такой вывод сделал Карпухин, не подозревая о предстоящих событиях.

Расщепов спросил, знает ли он расположение зданий и помещений военного аэродрома «Чкаловский», находящегося недалеко от Москвы. Виктор Фёдорович ответил утвердительно, ибо по роду службы неоднократно бывал на этом объекте. После этого Расщепов отправил командира «Альфы» в Министерство обороны, чтобы согласовать систему безопасности во время возможного конфиденциального общения президента Ельцина с руководителями Союза.

«Встреча должна была произойти в аэропорту «Чкаловский» в депутатском зале административного помещения», — уточняет Виктор Фёдорович в своей объяснительной записке. В Министерстве обороны перед ним была поставлена задача: подготовить группу в 2530 человек для обеспечения охраны этого мероприятия — «в случае возникновения осложнения оперативной обстановки». По этому поводу Карпухин пишет: «Это меня не удивило, т. к. аналогичные задания ставились перед группой, дислоцированной в г. Алма-Ате (старший — полковник Зорькин) для охраны президента России во время его пребывания в Казахстане».

Допускалось, что переговоры могут состояться в другом месте. Например, во Внуково или на территории элитного комплекса «Архангельское». В зависимости от обстоятельств. При этом имена и должности тех, кто будет встречаться с российским президентом, не назывались.

Очевидно, Карпухина потом неоднократно «пытали» относительного того, как же он, опытный человек, ничего не почувствовал? Вот почему абзацем ниже Виктор Фёдорович еще раз возвращается к этой болезненной для него теме. «Подобными охранными мероприятиями, по поручению руководства КГБ, группа в течение ряда лет занималась неоднократно». И далее приводит примеры: обеспечение личной безопасности Горбачёва внутри страны и за ее пределами, работа во время визита президента США в Москву. Через запятую упомянуты охранные мероприятия, связанные с поездками «Патриарха всея Руси по Союзу и за рубеж». «Поэтому беспокойства это поручение у меня не вызвало. Планы таких мероприятий у нас проработаны, и я это принял к сведению и исполнению», — объясняет Виктор Фёдорович.

Ближе к вечеру Карпухин отправился за город, к отцу. На следующий день, в воскресенье, вернулся в Москву. К 10 часам был на работе. Проверил готовность группы. Насторожило то, что практически все руководство КГБ находилось на своих рабочих местах (об этом сообщил дежурный по управлению). День прошел спокойно. Два отделения Группы «А» были готовы вылететь в Закавказье для «освобождения солдат-заложников». Карпухин решил на всякий случай заночевать на базе. Чутье не обмануло. В два часа ночи его вместе с Расщеповым вызвал первый заместитель Председателя КГБ Виктор Фёдорович Грушко, который подтвердил поставленную задачу относительно «переговоров».

— Я просидел в своем кабинете весь вечер и всю ночь с 18-го на 19-е августа, — вспоминает Герой Советского Союза Геннадий Николаевич Зайцев, являвшийся на тот момент заместителем начальника Седьмого управления КГБ. — Никаких распоряжений в мой адрес не поступало. Всю ночь я чувствовал какое-то движение внутри здания. Е.М. Расщепов с В.Ф. Карпухиным… куда-то уходили и откуда-то возвращались. Чувствовалось напряжение. И только утром, когда по центральному телевидению стали транслировать «Лебединое озеро», все стало ясно.