Всеволод Абрамов - Керченская катастрофа 1942

Вместе с ними были арестованы и расстреляны отец и мать Дудник, две сестры и мать Бобошина".

О Бобошине я уже рассказывал в связи с неизвестным "Волковым". Кто такой Бобошин по сведениям керчан? Он родился примерно в 1921 г., перед войной вместе с Женей Дудник он учился на курсах радистов, позже работал по специальности на рыбацких судах. Осенью 1941 г. он был мобилизован в армию, воевал на крымском участке фронта и весной 1942 г. был ранен в плечо. Во время немецкого наступления на Керчь лечился дома и из-за невозможности эвакуироваться остался на оккупированной территории. Проживал он с матерью Анастасией Ивановной, которая работали санитаркой в больнице на улице Пирогова. Сергей занимался радиолюбительством, перед войной из различных деталей он собрал приемник. Это увлечение сблизило его с Анатолием Родягиным, который был на четыре года младше Сергея. Анатолий перед войной учился в Керчи в школе имени Короленко, а затем в ремесленном училище. Во время войны работал в военных мастерских, а во время оккупации нигде не работал. Жил он тоже с матерью Ириной Николаевной сначала на улице Магазинной, а затем на ул. Розы Люксембург.

Во время оккупации в 1942 г. С. Бобошина и Е. Дудник часто видели вместе, соседи говорили о Сергее как о "женихе" Жени. По всему видно, что это было не только прикрытие. Часто Женю видели с небольшим чемоданчиком и при этом Сергея с пакетом в руках. Можно предположить, что это была рация. По ряду данных, часть радиограмм передавалась со старого кладбища, которое расположено на склоне горы и в сторону Таманского полуострова. Кладбище было недалеко от дома Жени. Первое время Женя прятала рацию дома на чердаке, позже она переместила ее на квартиру Бобошина.

В чем причина провала группы "Тони"? Их, очевидно, две: работа фашистской технической разведки (радиопеленгации) и нарушение членами подпольной группы правил конспирации. О первой причине говорила сама Женя перед казнью. Свидетельница Козловская М. Е., сидевшая в тюрьме в одной камере с Женей, рассказывала, что, когда следствие по делу было закончено и Жене по сути дела нечего было скрывать, она рассказала соседке, что работала по заданию советской разведки и что ей помогал Бобошин. Их, очевидно, (так говорила Женя) запеленговали фашисты. Немцы предлагали Жене и Сергею работать на рации по указке немцев, но они отказались, хотя их кормили шоколадом и всячески уговаривали. Не получив согласия, фашисты издевались над ними. Жене крутили руки, избивали.

На нарушение конспирации Женя пошла не из-за своей недисциплинированности или беспечности. Советское командование на Таманском полуострове со дня на день ждало фашистский десант через Керченский пролив. Кроме "Тони", судя по архивным документам, у советского командования не было других агентурных источников, поэтому 25 июня "Тоня" получила указание: "Для выполнения задач использовать все возможности, родственников, знакомых и другие связи". Конечно, это было нарушение конспиративных правил, но другого выхода у советского командования не было. Шла кровопролитная война, она заставляла отходить от правил, она требовала жертв! И Женя действовала. В разведывательную деятельность, в первую очередь, были втянуты ее близкие родственники, осторожно она расспрашивала соседей, знакомых, прислушивалась к разговорам фашистов, их прислужников. В разведывательную деятельность втягивались все новые и новые "источники". Одна за другой через Керченский пролив летели радиограммы. На советских разведывательных картах в районе Керчи наносилась объективная обстановка. Конечно, в провале группы "Тони" не исключено и предательство, подлый донос из-за трусости или из-за корысти в фашистскую контрразведку. Мать Родягина А. Ирина Николаевна рассказывала в 1971 г. работникам Керченского музея: "Сергей Бобошин жил с матерью в квартире семейства Резо по 1-й Митридатской, дом 44, в маленьком помещении-пристройке. Напротив их дома стоял двухэтажный дом, в котором располагался немецкий штаб. Женя, очевидно, сообщила координаты этого штаба. Наши начали обстрел, но они немного просчитались, ибо снаряды попали к Резо во двор, выбили в домах окна, двери, ранили Сергея и его мать мелкими осколками стекла". При этом обстреле, как сообщает Дурнева А. Д., соседи Бобошина увидели оглушенного Сергея с надетыми на голову радионаушниками. Догадаться о деятельности Сергея было, конечно, нетрудно. На другой день Сергей был арестован четырьмя полицейскими, при этом он вынес из дома небольшую коробку.

О своей деятельности подпольщики делились со своими родственниками. Интересные сведения сообщает Родягина И. Н. (мать Толи). Я передаю ее рассказ, как он записан был работниками Керченского музея в 1971 г. "Немцы отправляли молодежь в Германию на принудительные работы. Женя и Сергей сообщили по рации, что идет речь и об их очереди. Им ответили, что 6 августа в 23.00 будет массовый налет на Керчь, а один самолет приземлится. Но прежде Женя должна указать место посадки. Когда она передаст, то ей сообщат пароль. Толя и Сергей выбрали место для посадки самолета между Солдатской Слободкой и горой Митридат, там было много рвов, они ездили туда на велосипедах и высмотрели площадку. Эти сведения передали на Большую землю. Им ответили, что 6 августа они должны встать рано утром и отдельно прийти к этим рвам, не взяв ничего с собой. Там во рву должны просидеть целый день, а в 23.00, когда приземлится самолет, они сообщат летчику пароль, и их возьмут на самолет. Пароль знала только Женя. Толя сказал мне, что в тот день, когда он уйдет, мне надо уходить к родным в деревню и домой не возвращаться. Если будут спрашивать, где, мол, я, то ответить: "Убит румынами за грубость". Это должны подтвердить и соседи. Я беспокоилась о перелете, но Толя сказал: "Еще ни одного самолета над Керчью немцы не подбили, хотя их летало очень много". Когда я еще раньше была в Яниш-Такиле, то моя сестра Клавдия Николаевна Волк мне рассказывала, что у них на Красной Горке много немецких пушек. Я рассказывала об этом Толе, а он об этом сообщил Жене". Своеобразна человеческая память: она фиксирует многие факты, но со временем сознание перемешивает их, сдвигает во времени, появляются домыслы (их человек просто не замечает и воспринимает как факты). В действительности картина действительная искажается, это хорошо видно в рассказе Родягиной И. Н. Историку-исследователю приходится отметать неправдоподобное в рассказе, по документам и другим источникам реставрировать прошедшие события. Родягина И. Н. никогда не могла читать радиограммы "Тони", ибо они частично были опубликованы только в 1977 г. в журнале "Вокруг Света" (№ 4). Я читал эти радиограммы полностью в архиве и сейчас могу подтвердить все рациональное в этом рассказе. Из радиограммы "Тони" от 1 июня: "В д. Красный Курган близ Яниш-Такиля в помещении колхозного сарая — склад боеприпасов. В д. Кой-Такиле на территории школы — склад горючего. В районе Яниш-Такильского маяка и у пристани — батарея противника". Почти точно указан в рассказе Родягиной И. Н. и район посадки самолета. Действительно, д. Джержава находилась недалеко от Солдатской Слободки и горы Митридат. Туда действительно из города можно было проехать на велосипеде. По существу говорится в рассказе о переговорах "Тони" с разведотделом относительно угона в Германию. Действительно, 22 июля "Тоня" сообщила: "В городе проходит всеобщая мобилизация для работы в Германии. Если есть возможность, то заберите, или нас мобилизуют". В этот же день разведотдел дал указание: "От мобилизации уклоняйтесь всеми силами, работу продолжайте по-старому. В случае мобилизации радиостанцию спрятать и сообщить нам место ее нахождения". 28 июля "Тоня" сообщила: "При мобилизации рация будет зарыта на чердаке по 1-й Митридатской, квартира Давиденко". Дом Давиденко известен, он находился недалеко от жилья Бобошина.