Николай Василенко - Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том I

Пресбургский мир, по своим условиям, явно предсказывал возможность второй войны. Это сознает и правительство и общество. Вопрос о второй войне, в свою очередь, вызывает к себе различное отношение со стороны лиц, солидарных с правительством, и лиц, настроенных критически. Но и правительственное и оппозиционное настроение получают на этот раз новые оттенки. Как ни легко примирилось русское общество с Аустерлицем, все-таки первая война послужила до некоторой степени уроком. Положение оказалось гораздо более трудным и сложным, чем это представлялось на первый взгляд, требовало к себе более сознательного и обдуманного отношения. В гораздо большей степени, чем раньше, политическая мысль не довольствуется одной оценкой внешних событий и обращается внутрь России, откуда и черпает аргументы в защиту своих мнений. Обнаруживается и еще перемена. Первая война затронула русское национальное чувство; даже оппозиционно настроенные люди нередко теперь стоят за войну; но поднимается вопрос: может ли пойти успешно война при внутренних неурядицах, которые правительство частью допускает, частью прямо вызывает своими мерами? Не следует ли для успеха войны обратиться к внутренним реформам? Критика становится настойчивее и резче — и правительству приходится обратить на нее более серьезное внимание.

«Вестник Европы» — защитник правительственных взглядов. На страницах его мы находим в 1806 г. обстоятельную статью «О состоянии политических дел Европы в продолжение 1805 г. и первых трех месяцев нынешнего» (т. е. 1806 г.). Статья представляет изложение французской брошюры графа де-С., вышедшей в это время и в русском переводе. Цель статьи — доказать необходимость новой войны с точки зрения русских интересов и полную возможность ее успеха. Напрасно утверждают, что коалиции созданы только Англией, в английских интересах. Наполеон сам вызывает войну своей агрессивной политикой, которая необходима ему, как основателю новой династии: «ибо хищник не может иначе утвердиться, как на развалинах». От завоеваний Наполеона в северной Германии и Италии страдают интересы русской торговли. Но дело и не в одних материальных интересах: Франция ставит препятствия русской политике в Зап. Европе, оскорбляет лиц, состоящих под русским покровительством, заключает в тюрьму русских подданных, покушается оспаривать у России политическую важность, приобретенную в знаменитое царствование бессмертной Екатерины. «Существенные силы государств не только в обширности владений, во многолюдстве, в богатстве, но еще в причинах моральных, даже метафизических, которые так же необходимы для его благосостояния, как и предметы, чувствам подлежащие… Честь нации, слава ее оружия, правота ее политики, твердость в намерениях, благодушие Монарха суть также основание могущества, как произведения земли, торговля, жители»… Война с Францией может пойти весьма успешно. Конечно, был Аустерлиц, но нет никакого основания считать Наполеона непобедимым. Русских подвела их союзница — Австрия. Наполеон деятельно готовился к войне, а в Вене «гнездились крамолы, несогласия, беспорядки, нерадения, робость и моральное расстройство». В войсках распространяются ложные умствования, а правительство рассчитывает действовать «на поле, как на вахт-параде, вычисляя препятствия, тогда как надобно было побеждать оные». И не веди себя так дурно Австрия, русские не были бы разбиты при Аустерлице. Самое положение Наполеона — так ли оно прочно? Не зависит ли оно всецело от военной удачи? Но воинственная политика скоро будет не под силу Франции, она совершенно расстроит ее финансы. Из общего обзора создавшегося в Европе положения автор категорически выводит, что Россия не только должна вступить в войну с Францией, но и отнюдь не отчаиваться в ее успехе. Такова, несомненно, правительственная точка зрения, которая, в значительной степени, разделяется и обществом.

Александр I. Из собрания Ровинского (типа Кюхельгена)

Иначе подходят к вопросу о войне представители оппозиции. Война — неизбежное следствие создавшегося положения, ее требует честь России. Но к войне надо готовиться серьезно, и она может пойти благополучно лишь при условии внутреннего благополучия России. А что замечается в этом направлении? «Нет нужды писать тебе об унынии, так сказать, всей России, — читаем мы в письме Ростопчина Тицианову еще в январе 1806 г. — Неудача, измена немцев, неизвестность о прошедшем, сомнение о будущем, а еще больше рекруты другой год и пагубная зима — все преисполнило и дворянство и народ явною печалью. Все молчит, одни лишь министры бранятся в совете и пьют по домам. Господи помилуй! Как я ни люблю свое отечество и как ни разрываюся, смотря на многое, но теперь очень холодно смотрю на то, что бесило; ибо вижу, что, кроме Бога, никто помочь не может. Все рушится, все падает и задавит лишь Россию. Флота нет. В мирное время, год назад, 4 миллионов дохода не достало; в армии генералов и офицеров нет, и в солдатах духу много нерусского. Соли в трех губерниях нет, губернаторов мужики бьют, все крадет. До того дошло, что прокуроров определяют немцев, кои русского языка не знают, а Государь печется об общем благе, и мухе, верно, зла не сделал!» В нападках Ростопчина чувствуется националистическая нота: в доброй половине русских беспорядков виноваты «прокуроры-немцы». Эта националистическая нота еще резче звучит у Ростопчина в его памфлетах и повестях «Мысли вслух с Красного крыльца», «Письме к издателю „Русского Вестника“» и «Ох, французы!» Но интересно, что в ответ на эти националистические выступления появилось у нас оригинальное произведение неизвестного автора «Нужды и горе России в 1807 г.».

Моды 1803 г. (Московский Меркурий)

Памфлет обращен непосредственно к Силе Андреевичу Богатыреву, герою «Мыслей вслух». Автор хвалит Ростопчина за его заботы о России; но заботливость эта направлена несколько не туда, куда нужно; вредны «некрещенные басурманы», но ведь есть и «крещенные». Россия полна беспорядков, и надо бы открыть государю глаза на все это. «Я лет пять держал мельницу и знаю, что коль скоро валовые колеса испортятся, шестерня и жернова разладятся и все пойдет плохо; так-то и тут, на больших глядя и все хоть брось, а Батюшке Государю где за всем приглядеть, ему худого-то не покажут, все шито да крыто, прогневали Господа Бога». «Большие головы» в России или «близорукие неженки, или бездушные мздоимщики». В судах нет никакой правды. За помещичьих крестьян заступаются господа, а казенным ни от кого нет защиты. Исправники и заседатели, вместо помощи народу, «в мутной воде рыбу ловят да наживаются и больше худа делают, чем басурмане». А кто виноват в таком дурном составе должностных лиц? «Кто ж, как не сами баря: богатым служить не хочется, впору зайцев да волков гонять, да в карты играть, да заводы заводить» — так они «на место себя выбирают беспоместных бездушников, записывают за них душ до 5 да земли сколько-нибудь, что будто тутошние дворяне: дела такие судьи не знают, а только набивают карманы». «Кабы я, батюшка Сила Андреевич, — заключает автор, — был на твоем месте, я бы пред надеждою Государем все вывел на свежую воду: написал бы ему такую грамотку, чтоб он погодил на время управляться с некрещенными басурманами, а поуправился бы с крещенными: они внутри больше делают зла, чем французы, от тех хоть оборониться можно, а на этих и разинуть рта не смей; вить и мы люди, терпя терпя и камень треснет»…