Алексей Дживилегов - Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том III

Егерские же полки отличались особым обучением: в них был введен рассыпной строй и они предназначались, главным образом, для действия на пересеченной естественными препятствиями местности, но этому роду войска при новом формировании не было дано преимущества. При сводке полков в дивизии для общей гармонии некоторые мушкетерные полки были названы егерскими, каковыми они были только по названию.

Рядовой, унтер-офицер и трубач Кавалергардского корпуса (1799 г.) (из Висковатого)

Пехота была вооружена ружьями гладкоствольными пехотного образца 1798 г. Действительность огня считалась не далее 120 сажен, на человека полагалось 60 патронов. Егеря были вооружены штуцерами. В начале царствования Александра I при обучении введена стрельба в цель, до тех пор не практиковавшаяся.

При учреждении новых в числе 25 полков конницы решительное преимущество было дано легкой кавалерии перед полками кирасирскими. Большинство новых полков были драгунскими или гусарскими, вновь вводились уланы и конные егеря. Кирасирские полки были, главным образом, предназначены для атаки в сомкнутом строю. Согласно этому назначению они были посажены на тяжелых коней, долженствовавших своей массой производить более сильное нравственное впечатление на атакуемых и развивать большую силу удара при столкновении. При этом соображении упускался из виду один из основных законов механики, по которому живая сила тела и, следовательно, сила удара зависит от массы и скорости движущегося тела, но возведенной в квадрат, по каковому закону в кавалерийской атаке во всех случаях надо отдавать преобладающее значение быстроте, а не массе. Грузные же кирасирские кони, конечно, не могли равняться по быстроте карьера с легкими лошадьми обыкновенного верхового типа. Драгуны, кроме конного строя, были обучены действию в пешем строю наравне с пехотой. Соответственно этому боевому назначению, были вооружены, как и прочая конница, пистолетами и саблями, но имели ружья пехотного образца с примыкающимися штыками. Боевая подготовка конных егерей в существеннейших частях была та же, что и драгун. Гусары и уланы составляли собственно легкую кавалерию, назначение которой было разведывательная и сторожевая служба и быстрая атака. Гусары, кроме пистолетов и сабель, были вооружены карабинами для стрельбы с коня, передняя шеренга улан — пиками; карабинами они были вооружены не все, а только часть задней шеренги, лучшие стрелки.

Что касается до артиллерии, то в ее увеличении был сделан огромный шаг вперед. По числу 27 пехотных дивизий были сформированы из бывшей налицо артиллерии и новой — 27 полевых бригад, по три роты в каждой. Полевые орудия были трех образцов: единороги, батарейные (тяжелые) орудия и легкие. Легкие орудия должны были во время боя находиться при пехотных полках. Тяжелые же орудия предназначались для открытия огня на батареях, т. е. действию артиллерии придавалось самостоятельное значение. Но все-таки точно определенного устава для артиллерии не было, и она действовала по инструкциям и правилам, изданным в то время, когда Аракчеев был военным министром (1808 г.), издание же полного артиллерийского устава относится к 1824 г.

По сформировании новых частей, армия состояла к началу Отечественной войны из 514 батальонов пехоты, 410 эскадронов кавалерии, 133½ рот артиллерии и 6 пионерных батальонов. Армейский батальон был силой в 738 штыков, эскадрон в 150 коней. Всего под знаменами было, не считая гарнизонных батальонов, вновь сформированных в 1812 г., 12 рекрутских полков, иррегулярных войск, инвалидных и прочих не имеющих военного значения команд, около 480 тысяч человек при 1.600 орудиях.

В первую половину царствования Александра I армия, таким образом, была увеличена почти вдвое. Многое было сделано и в административном отношении в смысле приведения управления армии к одной общей стройной системе. Из распоряжений в этой области надо указать прежде всего на учреждение Военного Министерства, потом на сведение в дивизии, пехотных и кавалерийских (по 6 в каждой) полков, издание инструкции для инспекторских смотров, урегулирование службы казаков и их офицеров — новой организацией значительно двигалась вперед боевая готовность казаков, мало уступающая после этого полкам регулярной кавалерии, — реформу и расширение действий аудиториата и друг.

Гренад. унтер-офицер Белевского Мушкетерского полка (1797–1801 гг.)

В общем же духе в самом принципе военной службы до войны 1805 года, за исключением разве отмены буклей и кос, наименования полков по-старому, а не по фамилиям шефов, введения обучения в мирное время стрельбе в цель и в запрещении Высочайшим приказом военным судам приговаривать к «нещадному», т. е. без определения количества ударов, битью плетьми и шпицрутенами, перемен незаметно, и пресловутая павловская прусская система продолжала процветать. После же 1805 г. до начала Отечественной войны заметны лишь робкие нерешительные шаги в сторону оживления военного дела. Причину такого положения нужно приписать в значительной степени личным свойствам первых военных министров. Первым министром был Вязьмитинов, человек с недостаточно выработанной собственной физиономией и слишком привыкший подчиняться воле начальства, второй Аракчеев.

Последний раз в своем полном объеме строевой устав Павла I имел свое применение в Аустерлицком сражении. Как известно, император Александръ I подчинил свои войска австрийскому генеральному штабу с Вейротером во главе. Вейротер был убежденным стратегом в духе прусской системы, таким же, каким был и Мак: последний, как известно, только что перед этим, под Ульмом, выработал несколько прекрасных диспозиций для поражения Наполеона, но ни на одной из них не мог окончательно остановиться, так как они все были одинаково хороши, и не привел ни одну из них в исполнение, до тех пор, пока не был окружен тесным кольцом войсками Наполеона и вынужден к сдаче. В ночь перед сражением при Аустерлице Вейротер прочел диспозицию, чтение которой продолжалось несколько часов и которая была наполнена бесконечным количеством распоряжений о маршах колонн, цель которых была, произведя диверсию на левом фланге противника, обойти его главными силами с правого. При этом, конечно, не принималось во внимаше возможность того, что марширующие колонны на самом деле вследствие препятствий местности могли перепутаться или выйти на место действий с опозданием, ни то, что противник за ночь или рано утром мог переменить позицию. Воля противника при прусской стратегии не принималась в расчет: он предполагался неподвижным, как пень. Это такой-то противник, как Наполеон! На то обстоятельство, что Наполеон может сам предпринять какое-нибудь движение, Вейротеру указывали русские офицеры, но такое замечание во внимание принято не было. На следующее утро, едва союзники успели спуститься с Праценских высот, как последние были заняты Наполеоном, и войска союзников были разорваны на две части. Несмотря на геройскую атаку русских войск, направленную самим императором Александром I, высот взять не удалось, и русские были отброшены с большим уроном. Только благодаря тому, что среди русских военачальников нашлись такие, которые не придерживались прусской тактики, как Дохтуров, русской армии удалось спастись от полного уничтожения.