Владимир Трибуц - Балтийцы вступают в бой

10—15 метрах от бортов кораблей, но, к счастью, обошлось без потерь.

Вечером 2 декабря в 21 час 30 минут вышел из Ханко основйой отряд, которым командовал вице — адмирал В. П. Дрозд. На катерах уходило командование базы. В числе последних, кто покидал Ханко, были генерал — лейтенант С. И. Кабанов и дивизионный комиссар А. Л. Расскин. В голове колонны шли 6 базовых тральщиков, затем следовали миноносец «Стойкий», турбоэлектрокод, миноносец «Славный», замыкал колонну БТЩ-217. В охранении находилось 7 морских охотников и 4 торпедных катера, периодически сбрасывавших противолодочные бомбы. Корабли двигались со скоростью 13 узлов.

Через три с половиной часа хода в тралах головного БТЩ-218 почти одновременно взорвались две мины, и оба его трала оказались перебитыми. Вскоре были перебиты оба трала у БТЩ-211, а затем и у БТЩ-215. Это был наиболее ответственный момент за весь переход; все, возможно, закончилось бы благополучно, если б командиры, зная о предстоящем пересечении опасного района, подтянули корабли, точно соблюдали походный порядок. К сожалению, на курсе за базовым тральщиком хорошо держался только эсминец «Стойкий». Турбоэлектроход непозволительно отстал (находился в восьми кабельтовых от «Стойкого»). Командир турбоэлектрохода, увидев взрывы мин в тралах идущего впереди базового тральщика, приказал уклониться влево, на ветер. Рулевой взял слишком круто, и судно выкатилось за пределы протраленной полосы. Правое крыло его паравана подсекло мину, и она взорвалась. Вскоре последовал второй взрыв уже вблизи кормы. Турбоэлектроход получил тяжелые повреждения, лишился хода и управления, волной и ветром его быстро развернуло поперек курса.

Несмотря на опасность подрыва на минах, к турбоэлектроходу немедленно подошли эсминец «Славный», несколько базовых тральщиков и морской охотник с командиром дивизиона капитан- лейтенантом М. В. Капраловым. Эсминцу и БТЩ-217 командир отряда приказал взять турбоэлектроход на буксир. Сделать это не удалось: под корпусом турбоэлектрохода раздался третий взрыв.

«Славный», имевший на борту около 700 человек, опасаясь подрыва, отошел от транспорта и стал на якорь. Базовым тральщикам 205 и 217 было приказано протралить район вокруг транспорта. вскоре в 100 метрах от «Славного» была подорвана мина. Когда район был очищен, «Славный» начал подходить к трубоэлектро- ходу, чтобы взять его на буксир. Однако под носовой частью судна произошел четвертый, самый сильный взрыв. Буксирный конец был перебит. Вдобавок ко всему батарея Мякилуото открыла огонь. И, то ли снаряд попал, то ли от нового взрыва мины на транспорте сдетонировали снаряды, была разрушена палуба, некоторые надстройки и часть ходового мостика.

«Славный» снова отошел от турбоэлектрохода и стал на якорь. К борту транспорта стали подходить базовые тральщики, несмотря на ^перегруженность (на борту каждого находилось свыше 300 человек), они начали снимать с него бойцов. Тральщик 205 принял на борт около 200 человек, 217 — свыше 600, 207 — свыше 100, 2111 и 215 — около 500 человек, морские охотники сняли около 400 человек. Всего было снято 1740 человек.

Оставшийся на турбоэлектроходе личный состав предполагали снять с помощью кораблей аварийно — спасательного отряда капитана 2 ранга И. Г. Святова, который получил мое приказание выйти в море для оказания помощи турбоэлектроходу: «Людей снять, судно потопить!»

После получения данных от наших самолетов — разведчиков о нахождении турбоэлектрохода и учитывая, что посылка отряда Святова без прикрытия и с воздуха, и с моря не обеспечена и может привести еще к большим потерям, Военный совет флота принял решение возвратить с моря отряд Святова на рейд Гогланда. К тому же наступала ранняя суровая зима, нужно было все корабли и суда с острова Гогланда возвратить в Кронштадт и Ленинград, куда без помощи ледоколов попасть уже было невозможно. К исходу

4 декабря все корабли отряда Святова возвратились на рейд Гогланда. Турбоэлектроход в это время дрейфовал и находился у южного берега залива в районе полуострова Суропа (чуть западнее Таллина), затем он сел на мель и попал в руки фашистов. Свыше месяца корабли Балтийского флота ходили к Ханко и обратно, выполняя поставленную Верховным Главнокомандованием задачу эвакуировать героический гарнизон. Всего с 23 октября по

5 декабря 1941 года совершено 11 боевых походов, лишь два из них оказались неудачными: корабли вернулись на Гогланд, по тем или иным причинам не выполнив задания.

66 боевых кораблей, сторожевых и торпедных катеров, 22 вспомогательных судна, ледоколы, транспорты, спасательные суда, буксиры, катера принимали непосредственное участие в операции. Личный состав кораблей и судов на всех этапах эвакуации хан- ковцев проявлял исключительное мужество, героизм и самоотверженность. Мне хочется привести выдержку из письма контр — адмирала в отставке И. Г. Святова, в котором он вспоминает о тех незабываемых днях: «Нельзя не отметить героизм и самоотверженность всего личного состава кораблей, принимавших участие в боевых походах, — пишет Иван Георгиевич. — Только два первых боевых похода проходили в более или менее благоприятных метеорологических условиях, остальные, как правило, при шести — семи- балльных штормах. Все переходы осуществлялись ночью при невероятно большой минной опасности, так как к концу ноября Финский залив представлял собой буквально «суп с клецками» из подрезанных и стоящих на якорях мин. Можно предполагать, что противник после каждого перехода наших кораблей подновлял минные заграждения. Во время их прорыва весь личный состав кораб лей, не занятый у действующих механизмов, выходил на верхнюю палубу и как мог боролся с минной опасностью. Краснофлотцы из футштоков и отпорных крюков сооружали ухваты, обмотанные ветошью, и с этими ухватами занимали места на обмерзших привальных брусьях, отталкивая от бортов плавающие мины. Если не хватало ухватов, это делали руками и ногами, ежеминутно и ежесекундно рискуя попасть в центр взрыва. Возвращаясь на Гогланд, краснофлотцы говорили: «Ну, на этот раз пронесло». И тем не менее не было зафиксировано ни одного случая отказа от выполнения боевой задачи или проявлений какой‑либо нерешительности.

Операция проходила в условиях исключительных трудностей материального обеспечения. В связи с недостатком топлива в Кронштадте и Ленинграде доставлять его приходилось с Ханко попутными рейсами. В Кронштадте и на Гогланде в этот период почти не было угля для рейдовых паровых тральщиков. У Гогланда стоял на мели разрушенный авиацией противника во время нашего прорыва из Таллина транспорт 513, палуба которого находилась на уровне воды. Краснофлотцы с тральщиков обнаружили в его трюмах уголь. Стоя по горло в ледяной воде, ныряя в трюмы транспорта, они ведрами брали уголь для своих кораблей. Два боевых похода с Гогланда на Ханко и обратно совершили тральщики Белкова и военкома Фокина на этом угле. Подобную самоотверженность могли проявить только советские люди, которые твердо знали, во имя чего они это делали».