Виктор Меримский - Загадки афганской войны

Нужно было ликвидировать инертность, безынициативность у ряда командиров в кратчайшие сроки. Это достигалось кропотливой подготовкой не только офицеров, но и всего личного состава к боевых действиям. Отделом боевой подготовки армии была разработана и утверждена 12-ти дневная программа.

В течение трех дней совершенствовалась одиночная подготовка солдат. Одновременно начиналось боевое слаживание штаба. Проводились занятия на ящике с песком по управлению боем подразделений. В течение двух дней складывались отделения, взводы, проводились тренировки по управлению огнем. Продолжалось слаживание штабов, проводилось суточное командно-штабное учение.

На боевое слаживание роты и батальона отводилось 3–4 суток, в ходе которых занятия проводились со средствами усиления, а ротные тактические учения — с боевой стрельбой, по содержанию применительно к предстоящей боевой задаче.

В течение 2–3 суток готовилась боевая техника и вооружение. Заканчивалась подготовка к боевым действиям проведением смотра готовности подразделения и командира.

Серьезное внимание уделялось проведению воспитательной работы с офицерами. Хотя по этому вопросу мнения расходились, особенно в первое время.

Я вспоминаю разговор с одним из командиров полков — Владимиром Зиновьевичем Редькиным. Хороший командир полка. Удачно провел несколько боев и в полку появились шапкозакидательские настроения. Работая в полку, мы обратили внимание на запущенность воспитательной работы — особенно с офицерами.

На мой вопрос — чем он такое положение может объяснить, Владимир Зиновьевич ответил:

— Товарищ генерал, офицеры взрослые люди, уже своих детей имеют. Какое же воспитание нужно взрослому человеку на войне? Он должен выполнять полученную задачу.

— Я с Вами не согласен, Владимир Зиновьевич. Война войне рознь. В годы Великой Отечественной войны каждый воин знал, что он воюет за свою Родину, семью, близких. И, конечно, агитировать или убеждать его в необходимости защищать свой дом было не нужно. Хотя и тогда случаи измены, дезертирства и других аморальных явлений были не единичны.

Здесь же в Афганистане мы воюем на чужой земле, выполняя интернациональный долг. Не все это понимают, о чем свидетельствуют факты, которые в полку к сожалению имеют место.

— Да, факты уже есть и что-то надо делать. Офицеров возмущает, да и солдат тоже, что афганские солдаты не очень стремиться защищать свой дом от мятежников. В основном они надеются на нас. А нашим обидно — ответил подполковник В. З. Редькин.

— Вот Вы сами и ответили на мой вопрос. Нужно всем, и особенно офицерам, объяснить, убедить их в необходимости нашей миссии это и есть воспитательная работа.

Разговор у нас продолжался длительное время. В результате командир полка изменил свое мнение о роли политико-воспитательной работы.

Молодые офицеры, прибывшие сюда сразу же по окончанию военных училищ без достаточного армейского и жизненного опыта, добросовестно и мужественно выполняли свой военный долг.

Несмотря на тяжелейшие бытовые, климатические условия и военные условия мне не пришлось услышать от них ни одной просьбы об увольнении из армии.

В то же время, в Союзе в мирных условиях, где офицер не испытывал таких психологических, физических и моральных нагрузок сплошь и рядом можно встретить молодого офицера, который стремился уволиться из армии сознательно совершая проступки на грани преступления.

В чем же причина такого явления, когда где трудно не помышляют об увольнении, а где легче — бегут? Наверное не только в присяге дело. Она работает и здесь и там. Мне кажется, имеет место влияние других факторов.

Я вспоминаю свою молодость, когда отношение к командиру Красной армии было как к самому желанному, обожаемому человеку. Сейчас это отношение, с легкой руки средств массовой информации, да и политиков, стремившихся демократизировать армию, резко изменилось в худшую сторону.

Когда я был молодым командиром мне и моим товарищам нравились армейские порядки, а сейчас молодым офицерам они не нравятся. Наши запросы были более скромными, а у них другой потолок, который значительно выше и не укладывается в наши рамки. К сожалению, происшедшие изменения не всегда замечаются и не всегда учитываются во взаимоотношениях старшего с младшим.

В армии много говорится о воспитании молодых офицеров. Обсуждается этот вопрос на Военных советах различного уровня, принимаются решения, издаются приказы, печатаются статьи в военных газетах и журналах, но практически делается очень мало.

Не редко можно столкнуться с таким фактом, когда командир, отчитывая молодого офицера за упущения по службе, в назидание ему говорит: «Вот нас никто не воспитывал, а в люди мы вышли» — как бы бравируя этим.

Конечно, с такими доводами согласиться нельзя. Я не поверю, что никто не приложил усилий, что бы поставить этого командира на ноги. К каждому офицеру, вне зависимости от его желания, для его становления приложил руку непосредственный начальник. Один больше, а другой меньше.

Я прослужил в армии более 50-ти лет и с благодарностью вспоминаю своих первых наставников — командира курсантского взвода Константина Плетникова, командира курсантской роты Илью Знагно и комбата Максимова. Помню я и своего первого ротного, к которому я попал после окончания училища — Степана Гавриловича Диденко и комбата — заядлого холостяка, ненавистника женского пола капитана Каплюченко.

Конечно, можно до всего доходить и самостоятельно. Но период становления такого командира затянется, да и шишек на лбу он себе набьет предостаточно. Не все это выдерживают и «выходят в люди».

В любой из частей время от времени появляются «трудные» лейтенанты у которых большой запас энергии, но направлен он не в ту сторону. Происходит это оттого, что они хоть и одели погоны, но нет у них еще сознательного понимания необходимости военной службы.

А что мы, старшие командиры, имеющие жизненный и служебный опыт, делаем для того что бы направить их на «путь истинный»? Вызываем на ковер, где используя право старшего, отчитываем, зачастую унижая их достоинство, при этом обращаясь только на «ТЫ», сажаем на гауптвахту или отдаем под суд офицерской чести. При этом в представлении или очередной аттестации пишем, что все меры воспитательного порядка не возымели действия. И это мы называем воспитанием. Чему мы их научили? А ведь они наши наследники. Хороший родитель готовит своего сына — наследника занять его место в жизни.

Вот лейтенант и считает — военная служба отживает, нужно не упустить момент, не прозевать и занять приличное место в гражданской жизни. Такие и уходят из армии.