Сергей Михеенков - Кровавый плацдарм. 49-я армия в прорыве под Тарусой и боях на реке Угре. 1941-1942

К 13.00 7.3.42 г. части вели упорный бой на рубеже:

521 СП — юго-вост. окр. СУКОВКА;

418 СП — на южн. окр. СУКОВКА;-

49 ОТБ одним танком Т-34 совместно с 521 СП на юго-вост. окр. СУКОВКА».

«34 СБр к 9.00 19.3.42 г. одним взводом форсировала р. УГРА и втянулась в рощу зап. ВОЙТОВО. Переправа остальных подразделений бригады встречалась сильным фланкирующим пулеметно-минометным огнем пр-ка из р-нов ВОЙТОВО, выс. 175,3 и успеха не имела. К 13.00 19.3.42 г. подразделения бригады вели бой:

три взвода на южн. опушке рощи сев. ВОЙТОВО;

один взвод в роще 100—150 м зап. ВОИТОВО.

Потери за 18.3.42 г.: убито — 33, ранено 13».

«18 Гв. СД с 49 ОТБ, наступая в направлении МАРЬИНО, встречены огнем всех видов оружия пр-ка со стороны вост. опушки леса зап. и юго-зап. СУКОВКА.

В 8.30 пр-к произвел массированный 30-минутный минометно-артиллерийский огневой налет по СУКОВКА.

В 11.00 до роты пехоты с опушки леса юго-зап. СУКОВКА и одновременно группа автоматчиков из кустов 200—300 м сев. СУКОВКА перешли в контратаку. Небольшие группы автоматчиков просочились на сев. окр. СУКОВКА. Нашим артиллерийским огнем и огнем танков, а на сев. окр. СУКОВКА рукопашной схваткой контратака пр-ка отбита с большими для него потерями.

К 14.00 части, занимая прежнее положение, ведут огневой бой, производя разграждение заминированных участков, затрудняющих работу танков. К 12.00 изъято до 100 мин.

Потери за 18.3.42 г., по уточненным данным: ранено — 79, убито — 18; за 19.3.42 г.: убито — 20, ранено — 45».

В эти дни бои сместились в полосу действий 18-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Захарова. Бывшая 133-я стрелковая, удостоенная гвардейского знамени за исключительную храбрость своих солдат и воинское искусство командиров, она по-прежнему, как и под Тарусой и Полотняным Заводом, дралась на самых ответственных участках фронта. Там, где 18-я гвардейская, там наступление. Вот и теперь, когда нужно было всеми силами удержать Суковский плацдарм, сюда подвели гвардейцев генерала Захарова.

«Маленький Севастополь» — так называли бойцы и командиры 49-й армии в те дни отвоеванный у противника участок побережья на правой стороне Угры. До полутора километров в ширину и не больше километра в глубину, простреливаемый из винтовки, он то увеличивался на несколько десятков или сотен метров, то уменьшался на столько же. Атака гвардейцев сменялась контратакой немцев.

Вместе с 18-й гвардейской стрелковой дивизией на плацдарме действовал 49-й Отдельный танковый батальон. Правый фланг надежно прикрывала 34-я курсантская стрелковая бригада полковника Акимочкина. Неизменная спутница 5-й гвардейской стрелковой дивизии, она теперь держала фронт в паре с 18-й. 5-ю командующий фронтом приказал вывести в свой резерв, и она маршем убыла в район Агарышей (ныне Износковский район Калужской области) на отдых и укомплектование.

Если взглянуть на карту, хорошо видел замысел командарма Захаркина: чтобы дожать Марьинскую группировку противника, необходимо было вырвать у него из рук опорные пункты Суковку и Войтово. Марьино, расположенное посредине на Вяземском большаке, оказалось бы в полуокружении, отрезанное от Климова Завода, и судьбу ее решили бы несколько суток дальнейших боев.

«18 Гв. СД с 49 ОТБ в 19.30-21.00 21.3.42 г., отразив неоднократные контратаки пр-ка силой свыше роты со стороны лес зап. и юго-зап. СУКОВКА и нанося пр-ку большие потери, к 1.00 удерживала СУКОВКА. Положение частей без изменений. В 21.00 одним батарейным залпом PC рассеяно и уничтожено до 100 немцев, несколько повозок и пулеметных точек. Артиллерией дивизии в течение 20.3.42 г. уничтожено 3 станк. пулемета, разрушено два снего-деревянных блиндажа, 3 НП; подавлен огонь трех мин. и трех артбатарей, одного станкового пулемета.

Рассеяно и частично уничтожено до двух рот пехоты.

Стойко и мужественно руководил огнем батареи командир взвода управления 511 АП лейтенант АНТОНОВ. Его ПНП находился на самых передовых позициях, и, несмотря на ураганный минометно-пулеметный огонь и угрозу контратаки, т. АНТОНОВ непрерывно руководил огнем батареи, уничтожив при этом 20 солдат и один станк. пулемет пр-ка».

«ВВС Армии в ночь на 20.3.42 г. и в течение 20.3.42 г. произведено 53 самолето-вылета. Сброшено 64 ФАБ-50, 143 тыс. листовок. Уничтожено: 3 автомашины, разрушено 4 дома. С боевого задания не возвратился один Ил-2, летчик сержант Васильев сбит в воздушном бою тремя М-109 в р-не АКСЕНОВКА».

Где ж ты лежишь, сержант Васильев, одинокий пилот летающего танка конструктора Ильюшина? А может, ты выжил в тот день 20 марта 1942 года и тебя, раненного во время падения самолета, захватили в плен, и судьба снова развела твою солдатскую долю на два пути? А может, кто-то из местных жителей видел твой последний стремительный полет и знает и место падения, и могилу? Неизвестных летчиков не бывает. Безымянных могил тоже. У каждого солдата есть имя и фамилия. И родина у него была, и семья, и целый мир. Такой же, как и у тебя, дорогой читатель. И мне хотелось бы, чтобы после прочтения этих страниц кто-нибудь из поисковиков или краеведов заинтересовался историей не возвратившегося из полета Ил-2 из состава 49-й армии. Тем более что дата гибели штурмовика и фамилия летчика известны. Ил-2 сержанта Васильева, по всей вероятности, был еще одноместной машиной. Конструктор СВ. Ильюшин создал свой самолет двухместным, но кто-то из военных специалистов, разбиравшихся в вопросах авиации и современной войны больше, чем конструктор и боевые летчики, настоял на производстве одноместной машины. В результате немецкие истребители нашли уязвимые места «Ильюшиных» и начали легко сбивать их, пристроившись в хвост. Статистика показала, что если в 1941—42 годах одна боевая потеря приходилась в среднем на 25 самолето-вылетов, то штурмовик, получивший стрелка, погибал в среднем в 36-м полете. И эта статистика невеселая, но двухместный самолет жил все же дольше. Да и упавшие летчики могли друг друга поддерживать, спасаясь от немецкой погони. Много случаев, когда либо стрелок тащил раненого пилота, либо — пилот стрелка. И оба выживали.

Но чаще всего погибал все же стрелок. Потому что немецкие истребители старались поразить в первую очередь его, он не давал огнем своего скорострельного пулемета, еще одного чуда русского оружия, приблизиться к штурмовику со стороны задней полусферы. Стрелок был живым щитом летчика. Штурмовым полкам, как правило, катастрофически не хватало летающих стрелков. Их начали брать из пехоты, из окопов и наскоро обучать новой воинской профессии. Курс обучения летающего стрелка был неизмеримо меньше курса обучения летчика. Правда, и жизнь его в небе была короче. Однако опытные летчики умели уберечь своего стрелка и в воздушном бою при встрече с немецкими истребителями, и во время противозенитного маневра.