Владимир Снегирев - Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Тараки был против замены этих людей, которых он хорошо знал по многолетней совместной борьбе и к работе которых не имел никаких претензий. Амин пошел напролом: он организовал по кабульскому радио сообщение, что решением Ревсовета (а его возглавлял Тараки) четыре руководителя освобождены от своих постов. Нетрудно догадаться, каким был бы следующий шаг Амина: неминуемый арест вчерашних «героев революции» и возможно расстрел.

A. M. Пузанов: Громыко, узнав о вопиющем самовольничании Амина, велел мне снова ехать к афганскому генсеку и вести с ним разговор в духе вчерашнего указания нашего Политбюро. Едем тем же составом. Тараки немедленно принимает нас в одной из комнат своих апартаментов на втором этаже дворца Арк. Спрашиваем: знает ли он о расправе над четырьмя членами правительства? Оказывается, знает. Тогда предлагаем: «Давайте еще раз серьезно обсудим сложившуюся ситуацию. Если вы считаете возможным, пригласим сюда и товарища Амина».

Он снял телефонную трубку и на пушту переговорил с Амином, чья резиденция находилась неподалеку. «Сейчас приедет». И вот тут-то он вдруг начал нам рассказывать о планах Амина по захвату всей власти. Не знаю, что с ним произошло, но он с горечью говорил об Амине то, что мы безрезультатно пытались ему внушить не один раз.

Поздно, слишком поздно открылись у него глаза.

Неожиданно прямо за дверью раздалась автоматная очередь. Мы вскочили. Горелов бросился к окну, крикнул: «Амин бежит к машине!» Тараки был ближе всех к двери, и я отодвинул его в сторону. Вбежали телохранители генсека, что-то на пушту ему объясняют. Тараки говорит: «Убит мой начальник канцелярии, главный адъютант Саид Тарун». Потом Тараки поднял телефонную трубку, но связь была кем-то отключена.

Когда мы покидали дворец, то хорошо рассмотрели убитого: он лежал лицом вверх, правая рука была прижата к поясу-как будто потянулся за пистолетом и в этот момент его сразила пуля.

Впоследствии мы попробовали восстановить в деталях, как же все произошло. Итак, после телефонного разговора Амин в сопровождении трех своих охранников прибыл в Арк. Его машина остановилась рядом с нашими, он поздоровался за руку с советскими водителями и, оставив одного телохранителя у автомобиля, с двумя другими вошел во дворец. Там его встретил главный адъютант Тарун, кстати, большой друг Амина. Амин пропустил его и одного своего охранника вперед, а сам с другим охранником на некотором отдалении двинулся следом. Они стали подниматься по лестнице на второй этаж. И вот когда первые двое были уже наверху, началась стрельба. Кто первым нажал на курок? Я не могу однозначно ответить, но склоняюсь к версии: вероятно, Тарун хотел прогнать от дверей охранников Тараки и, угрожая им, схватился за пистолет. Тогда у тех не выдержали нервы и они открыли огонь.

Это, повторяю, лишь версия. Свидетели и участники перестрелки на следующий день по приказу Амина будут арестованы и исчезнут бесследно.

Перед уходов из дворца я сказал Тараки: «Нам, видимо, надо к Амину». Он не возражал. Мы попрощались с взволнованным генсеком и через пять минут были у Амина. Он вроде бы искренне обрадовался нашему появлению, взял меня за руки, и я увидел кровь на рукаве его пиджака. «Вы ранены, товарищ Амин?» — «Нет, помогал своему раненому охраннику».

В это время совсем близко раздался выстрел танковой пушки, и одна из стоявших под окнами легковых машин разлетелась на куски. Видя это, мы говорим: «Товарищ Амин, вам следует разобраться в обстановке. Давайте продолжим нашу беседу позже».

Когда мы через некоторое время вернулись, Амин заявил: «Надо Тараки освобождать со всех его высоких постов». Мы высказались категорически против. Тогда он пошел на уступку: «Давайте лишим Тараки хотя бы одной должности». Мы снова ответили несогласием. После долгих споров решили так: утро вечера мудренее, сейчас расстанемся, а завтра продолжим наш разговор.

Мы уехали. Амин же зря времени не терял: за ночь он убедил многих руководителей партии и членов Ревсовета в том, что Тараки организовал на него покушение. Утром мы оказались перед фактом: Тараки был освобожден от всех занимаемых им постов и в партии, и в государстве, а занял эти посты Амин.

…Был и еще один свидетель инцидента во дворце Арк, но поскольку свою фамилию он просил не называть, приводим его слова анонимно:

— После перестрелки Тараки, судя по его бледному лицу, был просто потрясен случившимся. Видимо, он решил, что ему пришел конец.

В коридоре за дверью висела плотная пелена пороховых газов от автоматной стрельбы. Тарун лежал на площадке между первым и вторым этажами весь в крови. К дрожащему Тараки подбежал офицер охраны: «В нас стреляли, и мы были вынуждены ответить».

И еще один штрих. Автоматный огонь, если судить по ранам Таруна, был таким плотным, что Амина, находись он близко, не могло бы не задеть. Его бы просто изрешетило пулями. Я не верю в его рассказы. Думаю, что Амин не поднимался выше первого этажа, то есть находился вне зоны огня.

Он сам все это подстроил, чтобы затем расправиться с Тараки. Всех нас оставил в дураках.

А. К. Мисак: Что же было — настоящее покушение на Амина или инсценировка? Я не могу ответить на этот вопрос. Темное, очень темное дело.

Сам Амин преподносил мне это так. Когда Тараки в тот злополучный день пригласил его к себе во дворец, Амин, прежде чем отправиться, позвонил своему другу Таруну. Этот Тарун ранее был начальником жандармерии МВД, а теперь занимал высокий пост главного адъютанта Тараки, и его даже сделали кандидатом в члены ЦК НДПА. Амин поддерживал с ним тесные, дружеские отношения. Позвонив Таруну, он поинтересовался: не опасно ли ему появляться? Тот успокоил: поскольку советские товарищи тоже находятся во дворце, опасаться нечего. «Тарун встретил меня внизу, он и мой телохранитель Вазир Зирак пошли впереди, а я вместе с другим своим телохранителем следовал в нескольких шагах сзади. Поднявшись на второй этаж, мы увидели у дверей комнаты, где был Тараки, двух вооруженных автоматами офицеров. Тарун велел им освободить дорогу, крикнув, что с ним идет товарищ Амин. Но вдруг те вскинули автоматы и открыли огонь. Тарун был убит сразу. Пули также попали в моего охранника Вазира Зирака, который прикрыл меня собой».

Амину удалось выбежать из дворца, он вскочил в машину и уехал.

— Так что же это было? — переспросили мы Мисака. — Зачем офицеры открыли огонь? Может быть, сам Амин спровоцировал их на это? С трудом верится, чтобы Тараки вот таким образом захотел расправиться со своим другом да еще фактически в присутствии высокопоставленных советских людей.

— Я могу, как и вы, только строить догадки относительно того, что случилось, — повторил мэр. — Но мне кажется, Брежнев и Тараки в Москве сговорились убрать Амина с политической сцены. Как-нибудь его устранить. В нем видели главное препятствие к ликвидации раскола в партии; к тому же Москву, как мы хорошо видели, смущали левацкие загибы «второго человека».