Владимир Снегирев - Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Самостоятельные действия ВВС армии по поражению важных объектов формирований мятежников, не связанные с авиационной поддержкой войск, проводились по плану армии. Основной формой применения авиационных частей были авиационные удары, получившие название бомбо-штурмовых ударов. Основными объектами таких ударов являлись базовые районы оппозиции, группировки противника в районах сосредоточения (зеленых зонах), огневые точки и позиции средств ПВО, опорные пункты, занятые противником, пещеры и крепости, пункты управления, исламские комитеты, штабы, караваны с оружием и боеприпасами, склады, перевалочные базы и др.

В условиях Афганистана авиационные удары наносились по объектам, отмаркированным на фотопланшете или обозначенным на местности группой целеуказания, которая использовала для этого наводчика (агента) или данные доразведки цели. Наиболее благоприятные условия для нанесения авиационного удара создавались при действиях по целям, расположенным на равнинной местности, так как обеспечивалось выполнение атак с любых направлений и высот. Но и в этом случае расположение объектов удара (домов, крепостей) вблизи или даже среди идентичных им гражданских сооружений создавали дополнительные трудности в обнаружении, опознавании и обозначении цели и требовали высокого уровня подготовки летчиков, а также применения оружия с высокими точностными характеристиками…»

Из дневника В. Снегирева: Наш советник в афганском авиаполку полковник Петр Петрович И. был на редкость покладист. «Хочешь полетать на истребителе? Какие проблемы… Приходи завтра к полодиннадцатому, слетаем пострелять душманов».

На следующее утро ровно без четверти одиннадцать он выдал мне шлемофон, заставил сменить рубашку на застиранную летную куртку и повел к двухместному истребителю-«спарке».

Афганские техники помогли мне забраться в заднюю кабину, пристегнули к парашюту. «Про катапульту забудь, — деловито и как бы мимоходом — у него была такая привычка, — сказал Петр Петрович, — я тебя в любом случае посажу. Прыгать не придется». «А если не посадите?» «Если не посажу? — не понял полковник, — ну, тогда вот за эту ручку потянешь, а за эту дернешь…»

Очень скоро я почувствовал всю опрометчивость своего поступка. Это началось тогда, когда задвинули над головой прозрачный колпак фонаря. В один момент кабина стала адом.

Если «на улице» было плюс сорок, то здесь все семьдесят. В такой «сауне» мне бывать не приходилось. Пот тек ручьями, заливал глаза. Мы еще не взлетели, а я уже стал побаиваться: выдержит ли сердце?

Надо отдать должное Петру Петровичу: он не стал волынить со взлетом. Запустил двигатели. Махнул рукой «ведомому» афганцу по имени Мироджан — тот порулил свой МиГ, а мы за ним. Так парой и взлетели.

Прошли два круга над аэродромом. Потом взяли курс на город. Поскольку ездить по Кандагару совершенно невозможно (стреляют круглые сутки), то надо хоть с воздуха на него посмотреть. Покружили над центром. Все желтое, бесцветное, одинаково заборно-прямоугольное. Выделяются мечеть с голубым куполом да овал стадиона. Теперь пошли в пустыню — искать цели. Пустыня началась сразу за городской чертой. А цели? Увидели караван верблюдов. Увидели палатки кочевников. Увидели автобус. Автобус Мироджану почему-то не понравился. «Атакуем», — услышал я в наушниках его голос с мягким акцентом.

Истребитель афганца занял позицию слева от нас — чтобы было видно стрельбу его пушек. Парой, крыло к крылу набрали высоту с километр и ринулись вниз. Впереди истребителя Мироджана огненным языком запульсировало рыжее пламя, я перевел взгляд на землю — там, где находился автобус, теперь были сплошные черно-рыжие разрывы снарядов. Гряда разрывов, и больше ничего. Шарахнулась в сторону овечья отара.

Вот когда я по-настоящему пожалел о том, что попросился в полет. Кто ехал в том автобусе? Вдруг там были обычные мирные люди? А если и «духи»? Самое отвратительное заключалось в том, что охота с воздуха велась на беззащитных. Мы-то были неуязвимы для них.

А атаки повторялись. Мотоциклист едет — заход, пикирование, рыжее пламя, и нет мотоциклиста. Караван верблюдов идет — заход, пике, рыжее пламя, и нет каравана.

Прошло уже минут тридцать, а истребители все кружили над пустыней окраинного Кандагара, хищно выискивая цели. Солнце прожигало насквозь, фотоаппарат я с трудом удерживал в руках — так он был раскален. Куртку можно было выжимать.

Наконец я нашел нужную кнопку, которая позволяла мне подать голос: «Петрович, умоляю, пошли домой»…

Приземление показалось избавлением.

Прошло немало лет с тех пор, как была сделана эта запись в дневнике. Нет, я ошибся тогда. Приземление не было избавлением. Невольному участнику бойни, мне, видать, никогда не избавиться от того кошмара, он до конца дней будет преследовать по ночам.

За все надо платить.

ПО МАТЕРИАЛАМ ГЕНШТАБА: «…B последние годы войны в действиях авиации при выполнении боевых задач произошли определенные изменения, которые были вызваны, главным образом, усилением средств ПВО противника. Тактические приемы, используемые авиацией, в основном сохранились, но были подняты высоты ее выхода в районы целей и боевого применения. Высота боевого применения увеличилась с 1800–2000 метров до 3500–4000 метров, а углы пикирования — с 20–30° до 30–45°. Прицеливание, сброс боеприпасов производились в ручном режиме. Точность бомбометания ухудшилась в полтора-два раза.

…На заключительном этапе боевых действий, чтобы снизить потери штурмовой авиации, ее стали применять в основном для нанесения ударов ночью. Ночные действия наряду с определенными трудностями имели и ряд преимуществ. Почти полностью исключалось воздействие средств ПВО противника, появлялась реальная возможность уничтожения его больших групп, так как мятежники на ночевку скапливались в населенных пунктах, домах, крепостях.

Изменение тактики действий формирований мятежников в 1986–1987 гг. и дальнейший численный рост средств ПВО у них вызывали необходимость применения вертолетов на малых и предельно малых высотах. Это позволяло расширить диапазон их маневренных качеств и использовать защитные свойства рельефа местности, что делало практически невозможным применение по ним ракет.

Кроме того, в этих условиях значительно возрастала эффективность оптико-электронных помех. Однако появление у мятежников более современных средств ПВО, их количественный рост не позволили снизить потери армейской авиации. С 1986 года подавляющее большинство авиационных ударов выполняла только фронтовая авиация. В 1987 году было признано нецелесообразным применение вертолетов для нанесения бомбо-штурмовых ударов и их участие в таких ударах резко сократилось.