Владимир Снегирев - Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Оказавшись некоторое время спустя в провинции Кунар, я выкроил время для того, чтобы увидеться с героем будущего стихотворения.

Глубокое, похожее на каньон, ущелье, образованное угрюмыми скалистыми хребтами. По дну бежит речка со сказочно-голубой водой. На левом берегу теснятся одноэтажные постройки городка, а ниже по течению, на камнях речной излучины, расположен аккуратный палаточный лагерь. Площадка для вертолетов. Парк боевых машин. Хозяйство Ертаева.

Все, о чем рассказывал Лаек, подтвердилось. Кроме одного: от рождения звали комбата — Бахитжан. Местные жители на свой лад переиначили его имя. Бахтияр — значит счастье.

Немного времени потребовалось, чтобы понять, отчего так любили горцы Бахтияра, почему с таким уважением говорили о нем.

Не всегда была голубой вода в горной речке — густо вплетались в нее кровавые струи. То Амин жестоко карал, по его мнению, «непокорных», то из Пакистана приходили лихие люди. Страшная судьба у городка Асадабад. Нет в нем ни одной семьи, которую обошли бы потери. Ни одной! Все стены домов и все заборы выщерблены пулями. Несколько раз переходил городок из рук в руки: то моджахеды брали, то правительственные войска.

Потом пришел и встал в речной излучине батальон Ертаева.

С чего начал комбат? В апреле вывел он весь личный состав на улицы — с песней шли, с оркестром, только вместо оружия несли с собой лопаты. После короткого митинга взялись за дело — кто арык расчищал, кто разбирал остатки разрушенных строений. Военные грузовики возили с речки камень — для отсыпки дорожного полотна. И часа не поработали, как к ним присоединились воины афганского полка.

Губернатор подоспел. «Надо бы, — говорит, — мечеть подправить». Ертаев командует: «Один взвод за мной — шагом арш!» Мулла вначале понять ничего не мог, испугался, потом исчез, а через некоторое время семенит обратно во главе процессии из самых почтенных старцев. Оказывается, привел их для подмоги в работе.

Вот так завоевывал авторитет у населения 28-летний комбат, казах по национальности, капитан Ертаев.

К нему потянулись вожди племен («Посоветуй, Бахтияр»), обиженные крестьяне («Защити, Бахтияр»), дуканщики («Помоги доставить товары, Бахтияр»). Он выучил язык фарси, местные обычаи. И про ущелье — тоже истинная правда, сам слышал, как называли ущелье именем Бахтияра.

Я сказал комбату о желании Сулеймана Лаека посвятить ему свое стихотворение. В ответ капитан протянул книжку стихов Лаека «Избранная лирика» с дарственной надписью автора на обложке: «Доблестному офицеру Советской Армии, прекрасному человеку Бахтияру Ертаеву. За победу и мир, за торжество социальной справедливости, к светлым горизонтам будущего!».

Но и хитер же был этот казах, ох, и хитер! Я прилетел в Асадабад с оказией в составе делегации высокопоставленных бонз из Кабула и Джелалабада, включая двух наших генералов и партсоветника. В первую же ночь недалеко от домика, где Ертаев всех нас уложил спать, поднялась такая бешеная стрельба, какой я отродясь не слышал. Автоматные очереди перемежались уханьем пушек, а потом и вовсе тошно стало: «Град» заговорил. Казалось, все окрестные «духи», прознав про приезд высокой делегации, решили свести с нею счеты, и вот теперь Ертаев вступил с ними в смертельный бой.

На рассвете я поспешил на позиции батальона узнать, в чем дело. Меня поразило полное благодушие встреченных солдат и офицеров, их беззаботный вид. Будто и не было никакого жестокого ночного боя. Обескураженный, я нашел Бахтияра: «Что же это было?» Он плутовски улыбнулся: «Комиссии замучили. Представляешь, из самой Москвы сюда приезжают. Слух там, видите ли, пошел, что в Кунаре драгоценные камни прямо под ногами валяются. Вот и едут «проверять», а на самом деле поживиться. Тогда мы им в первую же ночь «концертик» небольшой устраиваем, и товарищи тут же отбывают».

И действительно, спутников моих и след простыл, спозаранку на первом же вертолете улетели.

Вот так жил и воевал капитан Ертаев Бахтияр.

Д. Г.: Характеры и обстоятельства… Точно ли мы назвали эту главу? Если да, то тем самым мы предполагаем взаимосвязь этих понятий. А ведь характер, если таковой имеется, проявляет себя вне зависимости от стечения обстоятельств, тем более на войне. Обстоятельства лишь корректируют поведение, и не более того. Или я ошибаюсь?

В. С.: По моему разумению, мгновенно меняющаяся ситуация во время боя накладывает отпечаток на поведение человека, порой попросту диктует его. Хотя, разумеется, трус не станет храбрецом как ни поворачивайся к нему фортуна, и наоборот. Впрочем, страх испытывает каждый, даже самый отчаянный смельчак — это общеизвестно.

Тема «человек и война» неисчерпаема — об этом говорит весь опыт мировой литературы, публицистики. Афганская война — не исключение. Думаю, журналисты, писатели, кинематографисты еще долго будут исследовать различные коллизии боев за Амударьей, характерные поступки людей, оказавшихся в невероятно тяжелых условиях необъявленной войны…

Д. Г.: Необъявленной и неправедной — так сказать будет вернее. Мне кажется, подсознательно наши солдаты очень скоро стали ощущать несправедливость того дела, в котором их заставили участвовать… Подчеркиваю: именно подсознательно.

Героизм, мужество — исконные воинские качества. А присутствовали ли они в Афганистане? Не вздергивай брови — мой вопрос в определенной степени правомерен. Неправедная война, казалось, не должна была рождать примеры, достойные подражания.

В. С.: Ты, надеюсь, не случайно сделал своего рода оговорку — «казалось», ибо сам не уверен в правоте выдвигаемого тезиса насчет героизма. Я же абсолютно убежден: все, на что способен человеческий дух, присутствовало в этой войне. Обратимся к некоторым судьбам погибших солдат и офицеров, посмертно ставших Героями Советского Союза. В безвыходных положениях они не сдались врагу, подорвали гранатами себя и «духов», добровольно выбрав смерть, а не плен. Так поступили рядовой Николай Анфиногенов, старшие сержанты Николай Чепик, Александр Мироненко, лейтенант Александр Демаков…

Д. Г.: Но давай откровенно: большинство-то участников войны отдавали себе отчет в ее бессмысленности. И тем не менее исполняли свой долг, то есть убивали. Что ими двигало?

В. С.: Постой, постой… По-твоему, их, бедолаг, заставляли убивать, они, подчиняясь присяге, воинскому долгу, делали это, а в глубине души были против. Так? Но это весьма упрощенный подход.

Да, война была грязной. Обе стороны не заботились о соблюдении хотя бы элементарных в цивилизованном мире правил ведения боевых действий. Да, нас афганский народ не звал на выручку, 40-я армия втянулась в сражения не с какими-то разрозненными бандами душманов («душман» в переводе означает «враг»), а с поистине всенародным повстанческим движением, сильнейшим стимулом для которого как раз и было наше военное присутствие на территории Афганистана.