Лев Безыменский - Тайный фронт против второго фронта

Не будем продолжать, ибо в скором времени выяснилось, что все донесения Весселя — чистейшие фальшивки, изготовленные итальянским «желтым» журналистом Витторио Скатолини за сходную цену — 500 долларов в месяц. «Суперразведчики» из УСС в течение 6 месяцев пользовались его «информацией» и передавали ее в самые «верхи», вплоть до президента. Заблуждение, ошибка? Едва ли. Фактически Донован и его рьяные помощники руками Скатолини пытались посеять в руководстве США недоверие к их советскому союзнику, помешать нормальному ходу советско-американских отношений.

И это не единственный пример того, как разведчики США подсовывали, мягко говоря, дезинформацию. В феврале 1945 года начальник штаба армии США Маршалл передал генштабу Красной Армии, как он сам подчеркнул, важные разведывательные сведения. Он сообщил, что в марте немцы собираются предпринять два удара — один из Померании на Торн, другой — из района Моравска Острава на Лодзь. На деле оказалось, что главный удар готовился и был осуществлен не в этих районах, а около озера Балатон. Сообщая об этом президенту Рузвельту, И. В. Сталин 7 апреля 1945 года отмечал, что советскому командованию удалось избежать катастрофы, потому что он пользовался иным источником информации.

Да и свое командование УСС нередко снабжало неверными прогнозами. В декабре 1944 года оно заверяло, что вермахт находится на грани краха, а через несколько дней Гитлер нанес удар в Арденнах. В марте — апреле 1945 года ведомство Донована утверждало, что гитлеровские войска создают на юге так называемую «Альпийскую крепость», куда отводят войска и сосредоточивают силы. В действительности никакой «крепости» в Альпах не существовало…

Конечно, разведки не выигрывают и не проигрывают войн. Как ни привлекательны бывают сюжеты из жизни разведслужб и их героев, они являются лишь небольшой и далеко не главной частью огромной картины борения социальных и военных сил, которое свершалось более сорока лет назад на нашей планете. Когда же речь идет о разведслужбах капиталистического мира, то здесь преувеличение их роли в западной трактовке событий войны часто носит явно прикладную роль: убедить антикоммунистов сегодняшнего дня в том, что у них не было и нет более верных слуг, чем в воинстве Донована и иже с ним…

Но не бывает худа без добра. В славословиях многих сегодняшних западных авторов по адресу разведок США и Англии невольно раскрываются подлинное содержание и глубочайший цинизм закулисных операций, которые были не только антисоветскими, но по своей сути антиамериканскими и антианглийскими, — ибо мешали достижению высокой цели, за которую отдавали свои жизни миллионы борцов за свободу народов. В США и Англии безусловно было много разведчиков, которые честно служили великому делу, не подозревая, что результатами их деятельности злоупотребляли многие их начальники в Вашингтоне и Лондоне. Только поэтому и позволил себе автор приложить некое «увеличительное стекло» к ряду событий, развертывавшихся, в сущности, на периферии войны, где им, собственно, и было место. Подвиг Джозефа Половского и тысяч его боевых товарищей для нас весит куда больше, чем интриги закулисных комбинаторов.

Все мы считаем победу над гитлеровской Германией и милитаристской Японией водоразделом войны и мира. А вот когда об этом спросили сотрудников Центрального разведывательного управления — ветеранов УСС, то они даже удивились.

— Для нас, — отвечали они, — война вовсе не кончилась.

Поэтому, когда некоторые западные историки называют события, развернувшиеся в Северной Италии и Швейцарии в конце 1944-го — начале 1945 года, «первой операцией «холодной войны», то им нельзя отказать в некоторых основаниях.

Речь идет о том, что теперь известно не только историкам. Переговоры Аллена Даллеса с обергруппенфюрером СС Вольфом стали теперь темой беллетристики, кино и телевидения. Но я попытаюсь взглянуть на этот эпизод несколько шире и привлечь нескольких новых свидетелей, которые помогут понять весьма глубокий смысл и широкий объем тогдашних операций американских разведчиков. И начну не непосредственно с того, что происходило в Берне, Цюрихе и Лугано.

…Место действия — Ватикан. Свидетель — посол Германии при святейшем престоле Эрнст фон Вайцзеккер. Фигура Вайцзеккера примечательна. Один из самых опытных дипломатов, посол в Осло и Берне, затем заведующий политическим отделом МИД, представитель «старой школы», он — несмотря на личное отвращение к методам нацистской дипломатии — долго (с 1939 по 1943 год) оставался на посту статс-секретаря, то есть заместителя Риббентропа, а с 1943 года стал послом при папском престоле. Он давно был в курсе как общих намерений внутригерманской оппозиции, так и ее внешнеполитических связей. Через Вайцзеккера проходили соответствующие документы еще в период деятельности в Берлине. Еще больше он мог наблюдать со своего ватиканского поста.

Если снова заглянуть в его дневник, изданный после войны канадским историком Леонидасом Хиллом, то мы увидим, что он полон записей, отражающих как настроения посла, так и многие дипломатические акции. Сразу после Сталинграда Вайцзеккер замечает, что нацистская печать начинает спекулировать на мифе о «большевистской опасности для Европы» (запись 12 февраля 1943 года) и в нейтральных странах провоцирует дебаты о том, что Англия дерется «не на той стороне». Затем — после речи Геббельса о «тотальной войне» — дипломат задумывается о необходимости искать каналы для переговоров. Ему кажется, что главная миссия Германии — «дать Европе новый порядок», ибо грядет «третья мировая война между марксизмом и демократией». Вайцзеккер ожидает, что папа должен усилить свои попытки «объединить древние культурные нации Запада против большевизма» (13 декабря). Так в настроениях Вайцзеккера отражались давно знакомые и, можно сказать, «классические» черты антикоммунистической паранойи, которой был поражен не только немецкий посол в Ватикане. Ведь именно здесь, под покровительством курии, совершались многие закулисные контакты, причем уже с 1942 года к ним подключились и представители Соединенных Штатов. Шли и контакты, связанные с заговором 20 июля.

Но вот июльские события миновали. Осторожный Вайцзеккер не оставил в своих записях никаких следов своей реакции на них. Зато есть другие свидетельства: беседы посла с американскими деятелями. Первый из них — бывший посол США в Германии м-р Хью Вильсон, с которым Вайцзеккер «случайно» встретился, гуляя по ватиканскому немецкому кладбищу Кампо Санто Тевтонико. Вильсон только что вернулся с аудиенции у папы, и посол использовал возможность побеседовать с гостем из-за океана. «Я говорил ему об уверенности нашей ставки в победе, — записал Вайцзеккер, — чтобы затем подискутировать об обратном. Я сказал, что союзники лишь укрепляют немецкое сопротивление, когда предают анафеме всех немцев. Это будет стоить американцам много крови» (12 августа 1944 года). Это, как говорится, уже не ново: такие мысли не раз высказывали немецкие эмиссары до 20 июля, стремясь подорвать требование безоговорочной капитуляции.