Юрий Лебедев - Ленинградский «Блицкриг». На основе военных дневников высших офицеров вермахта генерал-фельдмаршала Вильгельма Риттера фон Лееба и генерал-полковника Франца Гальдера 1941-1942

• Гальдер ничего не написал о прошении Лееба уйти в отставку. Видимо, Гитлер, принявший на себя командование сухопутными войсками, пока об этом не сообщил своему начальнику штаба. Он надеялся все же уговорить Лееба изменить свое мнение. Авторитет командующего группой армий «Север» в вермахте среди высшего командного состава оставался высоким. Лишаться последнего из командующих группами армий, отправленных совсем недавно в отставку, Гитлеру не хотелось.

Лееб :

Запись в личном блокноте: «Возвращение в Псков, в штаб группы армий „Север“. Обсуждение обстановки вместе с генерал-полковником Бушем.

Наступление противника по всему фронту вдоль Волхова. Прорыв противника в полосе обороны 126-й пехотной дивизии».

Гальдер:

<���…> Общие потери сухопутных войск, не считая больных, составили 867 996, т. е. 27,12 % средней численности всех войск Восточного фронта (3,2 млн).

Лееб:

Запись в личном блокноте: «Я еще раз попросил об отставке. Повторный приказ сверху, чтобы 2-й и 10-й армейские корпуса продолжали удерживать свои позиции». [311]

Гальдер:

<���…> Прорыв противника на южном фланге 16-й армии. Незначительное продвижение в районе Старой Руссы. На Волховском фронте также отмечаются вклинения противника. На остальных участках фронта группы армий «Север» — затишье.

Фон Лееб просит освободить его от должности. <���…>

Лееб:

Оценка обстановки командующим группой армий «Север»: на Волховском фронте противнику вновь удалось значительно расширить участки своих прорывов. Следует ожидать, что он продолжит подготовку к новым атакам. С нашей стороны тоже ожидается подход подкреплений. Они хоть и незначительные, но тем не менее помогут. Так что угроза этому участка фронта пока не столь уж большая.

В полосе 2-го и 10-го армейских корпусов положение обострилось после того, как противник продвинулся восточнее Старой Руссы еще дальше в южном направлении. Он перерезал также дорогу на Демянск и расширил захваченный участок местности в районе станции Беголово. В районе Осташкова в юго-западном направлении продвигаются на участке 2-го армейского корпуса 257-я, 33-я, 23-я и 241-я русские стрелковые дивизии, а также 28-я и 20-я стрелковые бригады. Отрадно, что из Апольца прибыл 416-й пехотный полк 123-й пехотной дивизии в составе 1500 человек, получивший приказ занять оборону.

Отклонена просьба об отходе наших подразделений за реку Ловать.

Запись в личном блокноте: «Фюрер освободил меня от должности».

Гальдер:

<���…> Цорн явился для доклада. Он назначен командиром 40-го моторизованного корпуса. Доклад о 20-й моторизованной дивизии. [312]

Цильберг докладывает о больших перемещениях личного состава в генеральном штабе в связи с изменениями в высших командных инстанциях (фон Кюхлер, фон Лееб, Модель, Штраус, фон Бок, Райхенау).

Лееб:

Оценка обстановки командующим группой армий «Север»: под Старой Руссой хотя и удалось вновь освободить трассу, связывающую ее с Шимском, общая обстановка там не претерпела существенных изменений. По-прежнему противником блокирована дорога между Старой Руссой и Демянском, по которой осуществлялось снабжение. Неясно, как дальше будут доставляться грузы и войска по южной объездной дороге.

Сегодня на участке Волховского фронта самый беспокойный день. [313]

Запись в личном блокноте: «В ходе прорыва противник перерезал в районе Тютицы автомобильную дорогу Новгород — Чудово».

Гальдер:

Относительно спокойный день без новых тревожных сообщений. Противник, по всей вероятности, испытывает затруднения в подтягивании новых соединений к местам прорывов (снабжение, железные дороги). <���…>

Гальдер:

<���…> Командование группой армий «Север» принял фон Кюхлер. Его начальник штаба — Хассе. Фон Лееб и Бреннеке ушли с постов.

В районе Старой Руссы лишь «заштопаны дыры», но обстановка не улучшилась. Положение на Волховском фронте очень напряженное. На остальных участках фронта — затишье.<���…>

Как обычно создают свои произведения многие профессиональные историки, выступающие от имени государственной власти? Они накладывают исторические факты на господствующую в данный период идеологию, иллюстрируя их сносками, примечаниями и ссылками на использованную литературу или документы. То есть подгоняют свою работу под существующую государственную концепцию. Нередко исторические факты подтасовываются. В итоге реальное отражение истории преломляется под тем углом зрения, который выгоден государственной элите, находящейся в данный отрезок времени у власти. При этом многие из таких историков вживаются в исследуемый образ до такой степени, что, сами того не замечая, идеализируют поступки своих героев.

Неудивительно, что исследования истории ленинградской блокады были подогнаны под действовавшую в послевоенные годы советскую идеологию. Смысл ее применительно к блокаде состоял в том, что Ленинград был якобы спасен от захвата фашистов благодаря мудрости коммунистического руководства и беззаветной любви жителей к городу, носящему имя Ленина.

Я не историк, а специалист информационно-аналитических служб, прослуживший свыше двадцати лет в структурах Министерства обороны Советского Союза и России. Владею немецким языком, являюсь военным переводчиком. Специфика моей армейской службы состояла в том, чтобы докладывать достоверную информацию, пусть и неугодную для восприятия. Эту линию я стараюсь проводить и сейчас в своих исследованиях.

Хотелось бы, чтобы факты, изложенные в этой книге, подтолкнули историков к более глубокому изучению ленинградской блокадной эпопеи. К раскрытию ее секретов в России приступили сравнительно недавно. Лишь 15–20 лет назад взялись за это по-настоящему. И оказалось, что почти вся история Великой Отечественной войны была сфальсифицирована в угоду советской идеологии. Плоды этой фальсификации мы пожинаем по сей день.

Настоятельно рекомендовал бы историкам блокады посетить Фрайбургский военный архив и познакомиться с источниками, касающимися военных действий под Ленинградом. Там имеется много неизвестных российским исследователям документов, которые позволят глубже узнать летопись блокады и боев под Ленинградом. Материала наберется не на одну диссертацию.

Так получилось, что я побывал во Фрайбурге лишь однажды, да и то провел в нем лишь несколько часов. Но даже этот микроскопический отрезок времени оказался удивительно полезным. Меня любезно провели по хранилищу Военного архива, где я увидел дела с историями немецких дивизий, сражавшихся под Ленинградом. Имеются там в большом количестве и документы, расписывающие жизнь Ленинграда в случае его капитуляции. Часть папок содержит протоколы допросов советских солдат и офицеров, взятых в плен под Ленинградом. Все это, вместе взятое, является бесценным материалом для историков блокады.