Олег Лемехов - Перебежчики. Заочно расстреляны

Что касается Гузенко, то его скрупулезно допрашивали сотрудники КККП, офицер СИС Петер Двайер и даже сэр Роджер Холлис, начальник отдела английской контрразведки МИ-5, занимавшийся разработкой политических партий и, в частности, компартии Великобритании. Гузенко передал так много информации, что канадское правительство учредило специальную Королевскую комиссию по вопросам шпионажа. Согласно официальному заявлению, комиссия выявила имена четырнадцати агентов ГРУ, и указала псевдонимы еще пяти членов. Из этих девятнадцати девять человек были осуждены. [16]

Так, с помощью Гузенко была раскрыта агентурная группа БЕК, занимавшаяся вопросами атомного шпионажа. В нее входили Алан Мей (АЛЕК), британский ученый-физик, работавший во время войны над созданием атомной бомбы в научном комплексе на Чак-ривер, Онтарио, Исраэль Гальперин (БЭКОН), Эдвард Мазерал (БАГЛИ) и другие. Раскрытие группы «Бек» вызвало ужесточение мер безопасности в западных центрах ядерных исследований, и в дальнейшем привело к провалу других советских разведгрупп, занимавшихся атомным шпионажем, в состав которых входили К. Фукс, Г. Голд, Д. Грингласс, супруги Розенберг и многие другие.

Было также установлено, что резидентура Заботина, кроме атомного шпионажа, также занималась сбором научной, военной и политической информации. Данные о радарах, например, КККП и Королевская комиссия сочли «информацией величайшей важности», поскольку «радар был, пожалуй, наиболее важным, если не считать атомной бомбы, результатом совместной работы развитых англоязычных стран в области техники в течение рассматриваемого периода». Среди другой технической информации агентура ГРУ поставляла данные о гидролокаторах, взрывчатых веществах, ракетном топливе и бесконтактных взрывателях. Среди агентов, собиравших политическую информацию, особенно ценными были Сэм Карр (урожденный Коган, украинский еврей); секретарь по организационным вопросам компартии Канады с 1937 года, Фред Розе (урожденный Розенберг, родившийся в Польше в семье евреев из России); партийный активист из Квебека и член парламента Канады, поставлявший информацию о секретных «парламентских слушаниях.

Помимо прочего, Гузенко указал и на существование двух агентов ГРУ под псевдонимом ЭЛЛИ, работавших у англичан. Первым была Кэтрин Уиллшер, заместитель архивариуса в бюро по учету документов посольства Великобритании в Канаде. Гузенко показал, что она работала в «администрации», что и помогло РСМП. Уиллшер была арестована 15 февраля 1946 года и признала себя виновной в передаче секретной информации русским. На основании закона о государственной тайне в марте 1946 года она была осуждена, но поскольку передаваемые ею сведения большой ценности не представляли, наказание было определено в три года тюрьмы.

Относительно второго ЭЛЛИ Гузенко сообщил, что он занимает очень важный пост, и, несмотря на женский псевдоним, он мужчина. По словам Гузенко, о втором ЭЛЛИ он узнал в 1942 году во время ночного дежурства в главном шифровальном бюро ГРУ от своего друга-шифровальщика Любимова.

Поиски второго ЭЛЛИ были весьма затруднены, так как Гузенко, злоупотреблявший алкоголем, часто менял свои показания; То говорил, что агент работает в «пятом МИ», потом «пять МИ» стал просто МИ-5. [17]Относительно истинного имени второго ЭЛЛИ выдвигались самые разные догадки — от сэра Роджера Холлиса до Кима Филби. Однако Гордиевский категорически утверждает, что ЭЛЛИ — это Лео Лонг, в годы войны работавший в МИ-5. Он говорит, что лично видел досье Лонга, на котором крупными буквами было написано «ЭЛЛИ». По словам Гордиевского, оператором Лонга пыл Блант, член английской «кембриджской пятерки». Однако ГРУ независимо от Бланта в 1942 году установило с Лонгом контакт. Лонг попросил Бланта запросить Москву, на кого же он работает, и Москва ответила однозначно, что ЭЛЛИ — агент НКГБ. В связи с этим ГРУ было вынуждено согласиться, чтобы в дальнейшем контакты с Лонгом осуществлял Блант.

О размахе работы ГРУ в Канаде, конец которой положило бегство Гузенко, свидетельствует и запись в дневнике премьер-министра Канады Маккензи Кинга:

«Я диктую эти строки и думаю о советском посольстве — всего через несколько домов отсюда, — которое оказалось центром заговора. Во время войны, когда Канада делала все, чтобы помочь русским и укрепить канадско-русскую дружбу, одна из русских спецслужб занималась тем, что шпионила за нами… Просто удивительно, сколько у них было контактов среди людей, занимавших ключевые позиции в правительстве и промышленных кругах».

После бегства на Запад склонность Гузенко к алкоголю начала резко прогрессировать. Он мог, выйдя из дому, за один раз истратить сотни тысяч долларов. По этому поводу Филби говорил:

«Позднее я с некоторым удовольствием узнал, что из-за Гузенко КККП почти обанкротилась, когда он познал радость от использования капиталистической системы заказов по поч, те. По каталогам он заказывал массу всевозможных товаров длительного пользования, независимо от того, нужны были они ему или нет, и посылал чеки на оплату в канадскую контрразведку. Подвальное помещение его дома было, очевидно, забито коробками с нераспакованными телевизорами и другими товарами».

По некоторым оценкам, Гузенко стоил канадцам примерно 7 миллионов долларов.

В 1948 году Гузенко написал книгу «Железный занавес», в которой поведал о своей судьбе. Умер он своей смертью в 1982 году.

Другим сотрудником советской разведки, попытавшимся после войны бежать на Запад, был полковник внешней разведки НКГБ Волков.

Эта история началась 27 августа 1945 года, когда вице-консул советского посольства в Турции Константин Волков направил вице-консулу Великобритании Чантри Пейджу просьбу о безотлагательной встрече. Было время отпусков, посол Великобритании отсутствовал, а большинство служащих посольства на лето переехало из Анкары в Стамбул. Поэтому просьба была оставлена без ответа. Тогда 4 сентября Волков лично явился в старое консульское здание в Стамбуле. Его приняли вице-консул Пейдж и первый секретарь посольства Джон Рид, исполнявший обязанности переводчика.

Волков очень нервничал, излагая цель своего визита. Оказалось, что он является полковником, заместителем резидента НКГБ в Турции, и принял решение бежать на Запад. Он заявил, что хотел бы получить паспорта для себя и жены для выезда на Кипр и 27 500 фунтов стерлингов. [18]В обмен на политическое убежище он предлагал англичанам досье, документы и информацию, собранные им во время работы в британском отделе ИНУ в Центре: список советских агентов в Турции, адреса зданий НКГБ в Москве, данные о системе их охраны, слепки с ключей, графики смен дежурных охранников. Но самым важным была его информация о советских агентах в Англии, причем двое из них, по его словам, работали в министерстве иностранных дел, а семеро — в британской разведывательной службе, один из которых исполнял обязанности руководителя отдела британской контрразведки в Лондоне. [19]