Олег Лемехов - Перебежчики. Заочно расстреляны

В мае 1977 года Инга под контролем ФБР встретилась в Мехико с оператором КГБ и получила от него новое расписание радиосвязи и новые шифры. Несколько позднее из Центра поступила директива, предписывавшая Петеру летом отправиться в Саудовскую Аравию, и запрос: не собирается ли Инга, по обыкновению, и в этом году посетить Европу. Ответ Земенека, согласованный с ФБР, гласил, что Петер не может выехать за границу, так как усиленно занимается, а у Инги возникли осложнения с венами на ногах, что, наверное, не позволит ей, как обычно, посетить Европу. Москва вполне удовлетворилась ответом и продолжала поддерживать связь с Земенеком в соответствии с расписанием. В январе 1978 года из Центра пришло сообщение, в котором говорилось, что ему присвоено очередное звание — полковника.

В марте 1978 года Земенек по требованию Центра приехал в Мехико, где оператор передал ему 15 тысяч долларов и уточнил отдельные детали дальнейшей учебы Петера. Встреча прошла совершенно естественно, и по возвращении в Нью-Йорк Земенеку поручили подыскать шесть тайников для лица, проживавшего в Далгрене, штат Вирджиния. Это задание крайне обеспокоило ФБР, так как в этом районе располагался совершенно секретный научно-исследовательский институт ВМФ, занимавшийся разработкой принципиально новых видов вооружения. В ФБР была создана специальная группа, которая вела круглосуточное наблюдение за всеми шестью тайниками. Эта операция продолжалась с октября 1978 по март 1979 года, а потом была неожиданно свернута. К концу лета 1979 года Земенек и ФБР исчерпали все возможные объяснения Центру, почему Инга и Петер уклоняются от встречи с представителями КГБ за пределами США. Поэтому было решено прекратить операцию и выполнить данное Земенеку обещание. Двадцать третьего сентября 1979 года семья Земенек, заручившаяся новыми документами исчезла из Нью-Йорка в неизвестном направлении. Москва же забила тревогу лишь в декабре, послав Земенеку телеграмму: «Возможно, за вами установлено наблюдение. Примите необходимые меры предосторожности. Ждем вас в Вене, где вы получите новое назначение». Ответа на телеграмму Центр не получил. И только в марте 1980 года ФБР сообщило о переходе на Запад полковника Рудольфа Германа, агента-нелегала КГБ с 17-летним стажем.

В интервью Д. Баррону, автору книги «КГБ сегодня», Земенек сообщил, что ФБР вышло на него в конце 1974 — начале 1975 года, причем, по утверждению допрашивавших его агентов, он сам не допустил ни малейшей ошибки, которая могла бы послужить причиной провала. Следовательно, провал произошел в результате ошибки куратора или предательства сотрудника КГБ. Последнее представляется более вероятным. Известно четверо сотрудников КГБ, работавших в 1974–1975 годах на западные спецслужбы и имевших отношение к проводимым на территории США операциям: А. Кулак с 1962 года, И. Кочнов с 1966 года, О. Гордиевский с 1974 года и Б. Южин с 1975 года. Однако Кочнов, по всей видимости, был подставой КГБ, А. Кулак, хоть и находился с 1971 по 1977 год в Нью-Йорке, специализировался на легальной научно-технической разведке, Б. Южин находился в Калифорнии и вряд ли мог что-либо знать о нелегалах КГБ. В то же время О. Гордиевский в 1966–1970 годах работал в управлении «С» в Дании, а в 1973–1978 годах там же по линии ПР. В данном контексте заслуживает внимания сообщение Земенека о том, что, возвращаясь из СССР в США летом 1974 года, они с Петером в Копенгагене пересаживались с теплохода на самолет. И когда они спускались по трапу теплохода, их начали усиленно фотографировать туристы-англичане. Конечно, Гордиевский не мог знать, кто такой Земенек и куда он следует. Но как заместитель резидента он вполне мог участвовать в операции обеспечения транзита нелегалов и сообщить об этом в СИС. Косвенное подтверждение этой версии содержится в книге Ю. Дроздова. Что же касается задержания Земенека в мае 1977 года, то это вполне естественно, так как он возвращался из Москвы крайне возбужденным и расстроенным, и в ФБР правильно рассчитали, что у них есть шанс на его вербовку.

Вообще, судьба Земенека любопытна с точки зрения возможности использовать семейные пары с детьми в качестве нелегалов. Такое положение значительно облегчает обустройство нелегала и обеспечивает ему определенный душевный комфорт. Но с другой стороны, в случае провала семья тяжелым грузом повисает у него на ногах и открывает контрразведке благоприятную возможность для вербовки. Так, действующие в одиночку В. Фишер (Абель) и К. Молодый (Лонсдейл), после ареста рискующие только собой, отказались от сотрудничества с контрразведкой, а Земенек, ответственный за судьбу жены и двоих сыновей, пошел на предательство.

С сотрудником советских спецслужб капитаном Виктором Ореховым, о котором далее пойдет речь, в 1977 году произошла необычная метаморфоза, которая толкнула его на странный для офицера КГБ поступок. Не случайно «авторитетный эксперт и изобличитель дьявольской сущности» Евгения Альбац назвала его единственным диссидентом за всю историю послевоенного КГБ.

Орехов пришел в органы КГБ после срочной службы в пограничных войсках. Затем поступил в Высшую школу КГБ имени Дзержинского в Москве, на 2-й факультет (разведка и контрразведка), и по окончании учебы был направлен в Москворецкий райотдел КГБ Москвы на должность младшего оперуполномоченного в звании лейтенанта. В служебные обязанности Орехова входило оперативное обслуживание Московского института текстильной промышленности, в частности — поиск шпионов среди обучавшихся там иностранных студентов. Основным методом оперативной работы была вербовка осведомителей среди студентов и сотрудников института.

Вскоре Орехова перевели в Московское областное управление на 5-ю линию. [63]Он получил назначение в подразделение, занимавшееся диссидентами. По его собственным словам, он считал, что с диссидентами надо бороться, поскольку они распространяют клеветнические слухи, порочащие СССР. Поэтому он со спокойной совестью вербовал в их среде осведомителей, вызывал на профилактические беседы, заказывал, когда было надо, прослушку, выезжал на гласные и негласные обыски. Жилось ему тоже неплохо. «Я был элитой: зарплата 330 рублей — по тем временам неплохие деньги, в любой магазин с заднего хода (КГБ!) — очередей не знал, к любому министру дверь ногой открывал (КГБ!) — все же боялись. Звонил любому начальнику: «Я Орехов из КГБ…» — «Когда вам удобно?..» Выезжал Орехов и за границу. С балетной труппой Большого театра он был в Японии в качестве офицера безопасности. Карьера его шла ровно, и он даже был рекомендован для перевода в руководящий состав.

Как утверждает сам Орехов, перелом в его отношении к советской действительности наступил в середине семидесятых годов, после прочтения книг Солженицына, Авторханова, Зиновьева. Под влиянием этих авторов и реалий советской действительности он начал пересматривать свои взгляды на диссидентское движение и в начале 1977 года стал общаться с ними втайне от начальства. Так, встречаясь на улице с Марком Морозовым, он брал у него для прочтения правозащитную литературу. Однажды, в январе 1977 года, Орехов предупредил Морозова о предстоящем аресте Орлова, в результате чего Орлов на неделю, исчез из поля зрения КГБ, хотя его квартира была под наблюдением. В феврале 1977 года Орехов сообщил кое-кому, что в отношении Н. Щаранского готовятся специальные оперативно-технические мероприятия, а у Лавута предстоит обыск. Позднее Орехов предупреждал о готовящихся оперативно-технических мероприятиях в отношении Морозова, Гривниной и Сквирского.