В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

Тогда на огневых позициях появился начальник штаба гаубичного полка — смелый и решительный капитан К. Я. Чернявский. Переходя под пулеметным и минометным обстрелом с одной батареи на другую, он приказывал: «Расчетам к орудиям! Огонь осколочными!» Все орудия ударили по атакующей пехоте прямой наводкой, и враг не выдержал, начал отходить. Так обстояли дела на прежнем рубеже полка.

Долго оставалось неясным, где же находится третий батальон, который не вышел в срок к Лапушне. Оказалось, что ему пришлось преждевременно, в неблагоприятных условиях вступить в бой. Комбат И. Л. Хрищук был ранен, начальник штаба полка Лукяничев пропал без вести. Но батальон продолжал бой, артиллерия оказала ему поддержку, и враг в конечном счете вынужден был отойти.

За этот день полк Сереброва и артиллеристы нанесли существенный урон 15–й румынской пехотной дивизии. Противник потерял сотни солдат убитыми, оставил на поле боя шесть орудий. Было взято около сотни пленных. Несколько продвинулся на своем участке и 241–й полк.

Все это, видимо, вскружило кому‑то голову. 10 июля последовал новый приказ командира корпуса, который, по существу, требовал от дивизии перейти в наступление на всем ее 75–километровом фронте в трех направлениях. Полкам ставились такие задачи: 241–му— уничтожить части 40–й пехотной дивизии противника, 90–му — добить 35–ю пехотную дивизию, 161–му — закончить разгром 15–й и 11–й дивизий и выйти к Пруту…

Кое‑кто в штабе по–мальчишески радовался: пришла, мол, и наша очередь наступать! Другие же, и прежде всего генерал Пастревич, высказывали вполне обоснованные сомнения в реальности такого наступления. Ведь 241–й и 90–й полки как по числу бойцов, так и по вооружению были, в сущности, уже полуполками, ибо, неся потери, не получали пополнения. К тому же разрыв между ними достигал 10 километров, а между 90–м и 161–м — 30, Противник по–прежнему охватывал наш правый фланг. Назревала угроза глубокого охвата и на левом фланге.

Но приказ есть приказ. В 3 часа утра 11 июля все три полка перешли в наступление. 241–й и 161–й вклинились в расположение противника, встречая, однако, все возрастающее сопротивление. Общая обстановка складывалась для нас неблагоприятно. И 12 июля командир дивизии вынужден был отдать приказ о переходе к обороне.

Я вспоминаю сейчас обо всем этом не просто ради констатации имевших место фактов. Думается, достойно внимания все, что помогает представить и понять, как наши командные кадры учились воевать и управлять войсками, проходя суровую школу первых боев, к которым мы во многих отношениях были недостаточно подготовлены.

Попытка начать 11 июля широкое наступление против превосходящих сил врага, обошедшего к тому же наши фланги, кончилась тем, что в последующие дни дивизия, ведя оборонительные бои, отходила по приказу старших начальников все дальше на восток.

Легко сказать — отходила… Двум нашим полкам пришлось, в сущности, выбираться из вражеских тылов. Но они сохранили и людей, и материальную часть, сумели избежать полного окружения. Представители штаба дивизии, находившиеся в 241–м полку, потом много рассказывали о том, как умело действовал в этих условиях полковник П. Г. Новиков.

Его полку было приказано отойти на новый рубеж восточнее Калараша. Организованный отход во многом зависел от того, удастся ли достигнуть стыка дорог у города раньше быстро продвигавшихся здесь немцев.

Вокруг—невысокие лесистые горы. Такая местность и облегчает отрыв от противника, и в то же время затрудняет наблюдение за ним. А расстояние, которое отделяло от Калараша наши подразделения и немцев, было примерно одинаково. Полковник Новиков выслал к стыку дорог небольшой мобильный отряд с артиллерией. Отряду удалось упредить врага и организовать засаду, навязав затем немецкому авангарду неожиданный бой. В результате был облегчен выход на новый рубеж всего полка.

Самоотверженно помогали отходившим стрелковым подразделениям оторваться от противника батареи 57–го артполка. Батарея старшего лейтенанта П. С. Мануйлова стояла у станции Бахмут. После того как мимо прошли уже все, кого она прикрывала, Мануйлов приказал выдвинуть орудия на открытую позицию на соседней возвышенности. Оттуда хорошо были видны приближавшиеся фашистские танки и пехота, и артиллеристы сумели на некоторое время задержать врага своим огнем. Это имело большое значение для других наших частей.

Резкое ухудшение всей обстановки на нашем участке фронта воспринималось особенно тяжело после того, как нам только что удавалось кое–где отбрасывать врага назад. Вновь и вновь возникал вопрос: почему же не подходят другие дивизии? Казалось — как только они подойдут и мы сможем воевать при более нормальном соотношении сил, все пойдет совершенно иначе.

Между тем из штаба корпуса был получен план отвода наших войск за Днестр. У меня еще просто не укладывалось в голове, что этот план действительно придется выполнять. А пришлось очень скоро.

15 июля части дивизии отходили на оборонительный рубеж, прикрывавший Кишинев. Рано утром наш штаб снова был в столице Молдавии. Разместились мы на окраине, на территории Ботанического сада. И чувствовалось, что ненадолго.

Представитель штаба 35–го корпуса познакомил нас с обстановкой на фронте. Особенно мрачно выглядело положение на правом фланге, где образовался слишком большой разрыв с соседом — 2–м кавалерийским корпусом. Была угроза, что мотодивизия противника, воспользовавшись этим разрывом, отрежет нам путь к Днестру.

В этот день генерал–майор А. И. Пастревич убыл в распоряжение Военного совета 9–й армии, а в командование дивизией вступил полковник М. С. Соколов. В этой напряженной обстановке мне пришлось стать временным начальником штаба.

В Кишиневе сходятся узлом шоссейные дороги центральной Молдавии. По ним и устремился враг к столице республики. От Оргеева шли 5–я пехотная дивизия и танковая бригада румын, от Быковца — 72–я немецкая пехотная дивизия, от Гангешт—15–я румынская пехотная. Южнее развивала наступление 11–я пехотная дивизия румын. Возникала опасность, что противник достигнет Кишинева раньше, чем подойдут наши силы, в том числе артиллерия.

16 июля обстановка осложнялась с каждым часом. Одно за другим поступали тревожные донесения о том, что враг вплотную подошел к Кишиневу, что немецкие танки ворвались на северо–западную окраину города. Огневой бой приближался к Ботаническому саду.

Нужно было во что бы то ни стало задержать врага, пока через город не пройдут на восток все наши части.

Телефонной связи с полками уже не было. Для передачи приказаний мы посылали офицеров штаба, но им не всегда удавалось добраться по назначению. Посланный на броневике в 90–й полк лейтенант Н. И. Градчанинов погиб в стычке с танками, прорвавшимися к вокзалу.