Никита Демин - Война и люди

Ушла вперед разведгруппа. Возглавил ее ветеран 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии старший сержант Ненашев, коммунист, опытный разведчик, имевший на своем счету не один десяток «языков». Через час скрылись в ночной темноте и солдаты батальона.

Я спустился в землянку к замполиту полка подполковнику И. И. Баканову. Здесь же был и Дружинип. В землянке долго не высидели. Выбрались наверх. На переднем крае противника вспышки осветительных ракет, периодически — короткие пулеметные очереди. Явление обычное. Но теперь, когда где-то там, в темноте, ползли наши люди, каждая пулеметная очередь настораживала, волновала: а вдруг обнаружили?..

Время за полночь, а за высотой — тишина. В чем дело? Мы поглядывали друг на друга. Дружинин начал нервничать. Баканов его успокаивал:

— Видать, у моста задержка. Ждут, Иван Николаевич. Все в порядке будет.

По плану — в два часа атака, даже если разведчики задержатся со взрывом моста. Ровно в час тридцать со стороны Пистынки донесся глухой грохот взрыва, Горное эхо повторило его. Вспыхнула стрельба, потом все затихло. А минут через двадцать уже на высоте послышались хлопки гранат, пулеметные и автоматные очереди. Батальон пошел в атаку. Его поддержала артиллерия дивизии. Успех был полный. Гвардейцы заняли высоту почти без потерь. Ошеломленные неожиданным ударом, фашисты не смогли оказать сопротивления. Да они и не думали, что ночью по ним ударят с юга. Там было два минных поля, однако наши саперы заранее проделали в одном из них проход.

К о.беду вернулась группа Ненашева. Старший сержант доложил о причине задержки. На мосту проводились ремонтные работы: стучали топоры, слышались голоса. Пришлось переждать. Когда все стихло, сержант Лобанов с группой саперов заложил взрывчатку. Вернулись без единой царапины.

— Помогли мост «отремонтировать»,— шутил Ненашев.

Почему я подробно рассказываю об этом бое? Да потому, что он показал, насколько возросло умение командиров и солдат воевать в горах.

Буквально на следующий день противник предпринял ряд ожесточенных контратак. Ему удалось окружить высоту. Но у защитников теперь было вдоволь боеприпасов и продовольствия. Надежно действовала связь. Подходы к высоте наши саперы заминировали сразу после ночного боя. Сам Баринов умело корректировал огонь артиллерийских батарей. Пять дней противник не расставался с мыслью вернуть высоту. Пять дней он засыпал ее минами и снарядами. Тщетно. Десантники держались крепко. Высота оставалась «Ячменем», но теперь уже на глазу у врага.

...В июле зарядили дожди. Вершины гор с утра до вечера в свинцовых тучах. В окопах — по колено воды. В лощинах и промоинах ревущие потоки. Тропинки скользкие, точно их кто салом смазал. И вот в один из таких дождливых дней комкор Гастилович, пристукнув карандашом по карте, сказал:

— Будем наступать.

Наступать, несмотря на плохую погоду, растянутый фронт, усталость бойцов, неукомплектованность! Да, на такое не все решатся. А вот мы решились. Подтолкнули нас показания пленного, захваченного разведгруппой 138-й стрелковой дивизии в районе урочища Глубокого. Он показал, что 101-я горнострелковая немецкая дивизия заменена хортистской. Данные эти были чрезвычайно важны и, следовательно, требовали подтверждения. Нужно было срочно взять еще одного «языка». Дважды разведчики из батальона капитана Киричка выходили «на охоту», и оба раза неудачно.

:— Не везет,— сетовал начподив этой дивизии полковник Андрей Игнатьевич Вишняк.— Правда, тут старший адъютант батальона Голубченко просит его послать. Говорит, в лепешку разобьется, а «языка» добудет.

— Так пошлите,— советую.

— Да ведь он в разведке ни разу не был. Завалит...

— Ну, это ты брось. Голубченко я знаю. С виду скромен, а в душе — огонь.

Видимо, старшему лейтенанту Голубченко очень хотелось доказать, что не боги горшки обжигают. Он день напролет пролежал, наблюдая за противником. К концу дня созрел у него план. Голубченко обнаружил родничок, к которому фашисты ходили за водой. Вечером он собрал группу из пяти добровольцев. Всю ночь просидели они у родника. Рано утром, в предрассветной тишине, два солдата пришли-таки за водой. Один из них живым и невредимым был доставлен в штаб корпуса. Он подтвердил показания первого пленного. Перед нами действительно была новая хортистская часть.

Гастилович забыл про сон. Часами сидел над картой, до мелочей продумывал предстоящую операцию. Ездил по полкам, беседовал с командирами и политработниками, уточнял обстановку. В короткий срок комкор вместе со штабом разработал вариант частной операции.

Главный удар наносился вдоль реки Прут. По ее берегам проходили железная и шоссейная дороги. Они вели к Яблоновскому перевалу. Мы все понимали, что преодолевать Карпаты в будущем нам предстоит здесь, по этим дорогам. Потому-то и сосредоточивали силы на узком участке, стремясь улучшить позиции, продвинуться вперед по ущелью. Вести наступление должны были две дивизии: 138-я и 8-я. Им ставилась задача выйти на рубеж Княждвур, Дамешни, урочище Подыске.

Правда, кое-кого смущала на комкоровской карте нумерация множества частей противника.

Да, действительно, венгерских войск перед фронтом нашего корпуса было много. Но мы знали, что боеспособность их не так уж высока. В венгерских частях моральнобоевой дух к тому времени сильно упал. И на это, собственно говоря, комкор и делал ставку. Эти соображения мы и высказали офицеру из штаба. Но он и слушать ничего не хотел:

— Нет-нет, вы ставите себя под удар. Я буду докладывать командующему.

Когда машина с представителем штаба армии скрылась за деревьями, Гастилович вздохнул:

— Жди грозы.

Однако гроза не разразилась.

Мы продолжали готовиться к очередной операции. И уже накануне боев в корпус приехал полковник Брежнев. Начал с шутки:

— Как самочувствие? Бодрое? А командующему доложили, что вам надо в норы залезть и сидеть, ведь перед вами противника видимо-невидимо.

— Наступать нужно и можно, — заявил Гастилович. — Ждать зимы у подножия гор бессмысленно.

— Что верно, то верно, — согласился Л. И. Брежнев. — Вот я и привез вам от командующего «добро».

Леонид Ильич приехал в этот раз во главе большой группы политических работников. С ним были начальник отделения пропаганды и агитации политотдела подполковник С. С. Пахомов, начальник организационно-партийного отделения подполковник И. Я. Мутицин, начальник отделения кадров подполковник А. А. Евдокимов, инспектор поарма майор А. Н. Копенкин и другие офицеры. Кроме того, прибыли работники штаба армии.

Получив задание, политработники разъехались по частям, Леонид Ильич тоже не задержался в штабе корпуса.