Джордж Крайл - Война Чарли Уилсона

Уилсон пригласил Моджадедци на ланч с Джоанной в Демократическом клубе. Она почти сразу же начала восхвалять афганского полевого командира, с которым познакомилась на съемках документального фильма вместе с Чарльзом Фосеттом. Его звали Гульбедцин Хекматиар, и он произвел на нее неизгладимое впечатление. Кроткий на вид профессор неожиданно всполошился и назвал Хекматиара настоящим чудовищем и врагом Афганистана. Он обвинил Гульбеддина в опасном фундаментализме и убийстве умеренных афганцев. Ни один уважающий себя народ не должен поддерживать такого человека.

Джоанна Херринг всегда крепко держалась за свои убеждения. Сам Зия уль-Хак и другие пакистанские руководители говорили ей, что из всех афганцев они больше всего уважают Хекматиара. Спор приобрел ожесточенный характер. Никто не хотел уступать, но Моджадедци говорил очень тревожные вещи о кровожадности Хекматиара и его исламском радикализме. Он предупредил, что Америка однажды пожалеет, если не прекратит поддерживать его.

После 11 сентября 2001 года Америка была вынуждена согласиться с Моджадедци. В марте 2002 года американская ракета со спутниковым наведением была запущена в попытке убить Хекматиара — того самого афганского лидера, который был главным получателем оружия от ЦРУ во время джихада. Но тогда Уилсону показалось, что он просто столкнулся со старинной межплеменной враждой, где не имеет смысла выяснять, кто прав, а кто виноват. Единственно правильный ответ для него заключался в том, что оба были готовы убивать русских. В этом он не сомневался, поэтому временно отложил проблему, которая впоследствии омрачила победу ЦРУ в Афганистане.

Уилсон решил, что Моджадедци будет мощной фигурой в пропагандистской кампании и попробовал организовать его встречу с директором ЦРУ Биллом Кейси. Он знал о мечте Кейси найти такую страну, где США смогли бы обратить вспять коммунистический натиск. Кейси полагал, что это произойдет в Никарагуа, но потерпел неудачу. По мнению Уилсона, старому разведчику из ОСС стоило лишь встретиться с афганцами, и он подключится к плану радикальной эскалации военных действий.

Лишь после долгих уговоров Кейси согласился принять Уилсона, Моджадедци и его брата в угловом офисе старого здания ЦРУ рядом с Белым Домом. Великий покровитель антикоммунистов и борцов за свободу внимательно слушал рассказ профессора Моджадедди о налете вертолетов Ми-24 на афганскую деревню. Спустя пятнадцать минут, не успев закончить свою страшную историю, Моджадедди и его брат извинились и сказали, что им надо помолиться.

Уилсон описывает Моджадедди как прирожденного актера; он подозревает, что братья воспользовались этим предлогом для большего эффекта, Но в то время даже он был тронут, когда братья Моджадедди развернули свои молитвенные коврики в дальнем углу комнаты, повернулись лицом к Мекке и приступили к делу.

Пока эта необычная сцена разворачивалась в кабинете директора ЦРУ, Чарли почувствовал благоприятный момент и прошептал:

— Билл, мы позволяем этим храбрецам слишком дешево продавать свою жизнь.

— Чарли, мы не можем творить чудеса, — искренне ответил Кейси.

— Должен быть какой-то способ, чтобы сбивать эти вертолеты или по крайней мере как следует напугать их.

Братья Моджадедди вернулись к разговору, когда Уилсон рассказал Кейси о своем намерении поставить «Эрликоны» на вооружение моджахедов.

— Я бы дал им и более тяжелую пушку, но это слишком дорого, — сказал Кейси.

— Мистер директор, вы не понимаете, что деньги не проблема. Мы найдем средства на все, что вам может понадобиться. Только попросите, и мы заплатим.

По словам Уилсона, Кейси посмотрел на него как на пришельца с другой планеты. Конгресс пытался полностью свернуть деятельность ЦРУ в Никарагуа, и директор не верил, что Уилсон говорит серьезно, когда тот объявил перед ним и потрясенными братьями Моджадедди: «Мистер директор, я собираюсь затопить вас деньгами»,

Чарли Уилсон сделал нечто беспрецедентное. На всем протяжении холодной войны ЦРУ и Белый Дом всегда сами решали, сколько денег будет потрачено на секретные программы, Единственная роль Конгресса заключалась в утверждении запросов или попытках отменить их. Еще никогда конгрессмен не предлагал Агентству деньги для эскалации тайной войны. Но еще поразительнее было нахальство Уилсона, указывающего ЦРУ, какое оружие нужно покупать.

Как бы радикально ни выглядел его план, Уилсон не сомневался, что сможет заручиться голосами одиннадцати своих коллег из подкомиссии по оборонным ассигнованиям. Каждый год они собирались за запертыми дверями, словно судьи Верховного суда, и решали, как следует потратить сотни миллионы долларов, ассигнованных на национальную оборону. Разумеется, они старались совместить оборонные интересы страны с финансовой ответственностью, но человеческий фактор тоже играл очень важную роль. Каждый из одиннадцати конгрессменов хотел сохранить свое место, а для этого не было лучшего способа, чем приносить пользу своим избирателям в виде новых рабочих мест, строительства школ, дорог и мостов. В Конгрессе все знали, что дележка гигантского пирога оборонного бюджета — самый эффективный путь к этой цели.

Уилсон занимал особое место в этой комиссии, так как он мало просил для себя и всегда поддерживал предложения других конгрессменов, заботившихся о собственной выгоде. Марф получил исследовательские гранты для штата Пенсильвания, а Норман Дик смог перевести несколько оборонных заказов в свой округ в Вашингтоне. Чарли оказывал щедрую поддержку, а поскольку он не имел оборонных подрядчиков в своем округе, то и не просил отвечать ему взаимностью. Теперь, предлагая проект по «Эрликону», он не запрашивал у своих коллег миллиарды долларов. Он просил всего лишь 40 миллионов на дело, под которым были готовы подписаться даже либеральные демократы. В утвержденном документе отдельным пунктом было выделено 17 миллионов долларов на приобретение зенитных пушек.

Первый шаг был почти обескураживающе легким, но теперь Уилсону предстояло убедить коллег из Сената согласиться с беспрецедентной эскалацией тайной войны ЦРУ в Афганистане. Здесь могло случиться все что угодно, поэтому на совместном заседании конгрессменов и сенаторов, ведавших ассигнованиями на оборону, Уилсон избрал простую стратегию накопления политических очков. «Я голосовал за любые предложения, от кого бы они ни исходили, — вспоминает он. — Я целовал любую задницу в той комнате». Голосование решало участь сотен миллионов долларов, направляемых на оборонные заказы в тех округах, которые представляли заседатели.

Конгрессмен выжидал до тех пор, пока сенатор Тед Стивене не осведомился, есть ли еще какие-нибудь предложения от Конгресса. «Да, — сказал Уилсон. — Вот проект на выделение сорока миллионов долларов для афганских борцов за свободу; из них семнадцать миллионов предназначены для закупки лучшего зенитного оружия по сравнению с тем, что у них есть». В заключение он произнес фразу, впервые оброненную Доком Лонгом и впоследствии ставшую его крылатым выражением при обсуждении подобных вопросов: «Это единственное место в мире, где армия свободы на самом деле сражается с коммунистами и убивает их».