Джордж Крайл - Война Чарли Уилсона

С течением времени Уилсон пришел к выводу, что все его проблемы в Лэнгли связаны с бюрократами, отравляющими мысли Кейси. У него не было сомнений в том, кто отвечал за циничную политику ЦРУ, оставлявшую афганцев беспомощными перед лицом противника. Это был Чарльз Гэллиган Коган — человек, которого никто не избирал и который считал себя вправе решать, что Соединенные Штаты могут или не могут сделать для Афганистана.

Впоследствии, когда Коган поступил в школу государственного управления имени Джона Ф. Кеннеди, он признал, что ЦРУ переоценило мощь советской империи и что в ретроспективе строгие меры безопасности с целью замаскировать масштабы американского вмешательства в Афганистане были чрезмерными. Но в 1984 году он считал, что тайную войну можно вести только так, как это уже делалось раньше.

Если бы Уилсон познакомился с Коганом в первые годы его работы в Агентстве, то нашел бы многое, чем мог бы восхищаться. В начале 1960-х годов он безусловно не назвал бы статного молодого оперативника «жалким слизняком». В двадцать восемь лет он был заместителем начальника оперативного пункта в Конго, руководил наемниками из ЮАР, направлял кубинских пилотов-ветеранов на заградительные миссии против войск, пользовавшихся поддержкой Советского Союза, и спасал монахинь от дикарей. В то время руководители ЦРУ действовали так смело, что даже послали убийц к Патрису Лумумбе. В Конго, как и в Судане, Чак Коган занимался настоящим делом, но постепенно он приобрел аристократические манеры. Может быть, это началось в Индии, где он научился ездить верхом и играть в поло, или после того, как обрел покровителя в лице Арчи Рузвельта и завязал дружеские отношения с королем Марокко Хасаном и королем Иордании Хусейном. Через тридцать лет службы в Агентстве Коган идеально подходил для бесед с особами королевской крови, но совершенно не подходил для общения с Уилсоном.

— Сколько причин для безделья вы можете привести на этой неделе, мистер Кобурн? — спросил конгрессмен у Когана.

Спустя неделю после их неприятной встречи Уилсон так и не понял, что руководство ЦРУ объединилось в своем нежелании приобретать «Эрликоны». Он продолжал осыпать Когана оскорблениями:

— Вам просто насрать на моджахедов, не так ли? Вьетконговцы сбили две тысячи наших вертолетов во Вьетнаме. А сколько вы сбили советских вертолетов?

Эта встреча состоялась по инициативе Когана. Агентство обязалось отчитываться о том, как оно собирается потратить остальные ассигнованные средства помимо «Эрликонов», и Коган хотел знать, насколько он свободен в своих действиях.

«Он пришел беседовать со мной о сапогах, одеялах и прочем дерьме, — вспоминает Уилсон. — Тогда я сказал: “Все это может идти в жопу, Кобурн. Как насчет пушек?”»

По словам Когана, они уже предприняли несколько шагов. «Да, — проворчал Уилсон. — А пока вы копаетесь, долбаные вертолеты убивают людей». Затем Уилсон поставил его перед выбором: «Либо вы покупаете “Эрликоны”, либо 23-миллиметровые советские зенитки ZSU». (Это было единственное другое орудие со сходными характеристиками.)

Авракотос вмешался лишь однажды и указал, что «Эрликоны» вынудят афганцев занимать неподвижные позиции вместо того, чтобы полагаться на более гибкую и маневренную тактику партизанской войны. «Мы будем просто терять орудия, каждое из которых стоит 100 000 долларов, или все афганцы погибнут, пытаясь защищать их».

Этот аргумент совершенно не убедил Уилсона. «Мне плевать, пусть мы даже потеряем все орудия, если при этом будет сбит хотя бы один советский вертолет. Если променять сто зениток на один вертолет стоимостью 10 миллионов долларов, это хорошая сделка. А если сбить два вертолета, мы получим стопроцентную прибыль на вложенный капитал».

Гаст был вынужден признать правоту конгрессмена. По правде говоря, втайне он соглашался почти со всем, что говорил Уилсон. Однажды Коган совершил ошибку и заявил, что «Эрликоны» попросту слишком дороги и он хочет израсходовать деньги на другие вещи. «Либо покупайте пушки, либо возьмите деньги и засуньте их себе в задницу», — отрезал Уилсон. Но Коган не отступался от своего.

Уилсону стало ясно, что ему противостоит нечто гораздо большее, чем Чак Коган. В любой другой год он бы стразу перешел в наступление, но острое политическое чутье подсказывало ему, что Коган, Агентство, Стил-велл и все остальные заняли выжидательную позицию. Они читали газеты с красноречивыми заголовками о предстоящих выборах: «Весельчак Чарли в беде», «Образ жизни Уилсона испытывает терпение его сторонников» и «Скандалы могут дорого обойтись конгрессмену Уилсону».

Впервые с тех пор, как он прошел в Конгресс в 1973 году, Чарли испытывал серьезные проблемы у себя дома. Его терпеливые избиратели были готовы отказаться от безоглядной поддержки, которую они все эти годы оказывали своему эксцентричному представителю. Его конкуренты из демократической партии почуяли запах крови, и Уилсон не сомневался, что в ЦРУ многие тоже хотят избавиться от него.

В городе Тринити, штат Техас, с населением 2048 человек, есть 33 церкви. Второй избирательный округ Конгресса, где Чарли выставил свою кандидатуру в 1984 году, расположен в самом центре «библейского пояса», о чем свидетельствует плакат с надписью «Иисус, Господь Лафкина». Немного дальше по дороге находятся огромные летние лагеря «возрожденцев» из церкви пятидесятников. Религиозные убеждения местных жителей отличаются фундаментализмом, очень похожим на чувства афганцев, верующих в Аллаха Всеблагого и Всемогущего. Религия — это образ жизни в восточном Техасе, а средоточие религиозного рвения — это вера в присутствие дьявола.

Почти каждый гражданин в избирательном округе Уилсона может считать себя специалистом по грехам человеческим. Любопытно, что богобоязненные жители восточного Техаса гораздо лучше знакомы с грехом, чем люди из других, более вольнодумных районов страны, даже неверующие. Местные священники постоянно напоминают прихожанам о кознях дьявола. Они говорят о вечных соблазнах, которым поддаются все мужчины и женщины в какой-то момент своей жизни. Священники заботятся о своей пастве и твердят о необходимости — нет, даже обязанности — регулярно возвращаться к алтарю и избавляться от лукавого. Многие вновь обретают Иисуса.

В этом цикле греха и искупления можно обнаружить причину политической живучести Уилсона. Чарли — это образцовый грешник, само присутствие которого открывает путь к добродетели. А поскольку он всегда попадается на своих прегрешениях, всегда возвращается домой и искренне раскаивается, добросердечные избиратели регулярно отдают ему свои голоса.