Лев Лурье - Ленинградский фронт

С августа 1941 года нас причислили к 5-й бригаде морской пехоты [15] 5-я бригада морской пехоты сформирована в Кронштадте, в конце августа 1941 года. 25 августа 1941 года подразделения бригады заняли оборонительные позиции севернее Котлов в тылу отступающей 8-й армии, вели бои за Копорье и отступили к Ораниенбауму, где на Ораниенбаумском пятачке сражались до 1942 года. — это Приморская оперативная группа, обороняющая Ораниенбаумский пятачок. Вначале я был связистом, а потом заместителем политрука роты автоматчиков. Вооружение было хорошее. Нам выдали автоматы Шпагина, ППШ так называемые. Немцы не смогли взять Ораниенбаумский плацдарм. Боевой дух моряков, преданность Родине и наш настрой не позволили им победить. Да и отступать нам было некуда — с трех сторон немцы, четвертая сторона — залив.

Макеев Петр

Жуков приказал командующему Балтийским флотом перебазировать из Кронштадта в Ленинград боевые корабли. Пришли «Киров», «Максим Горький», «Петропавловск» [16] Крейсера Балтийского флота. «Киров» участвовал в Таллинском переходе. Вел артиллерийский огонь из Кронштадта по наступавшему противнику. С 24 сентября 1941 года находился в Ленинграде. «Максим Горький» отражал многочисленные авианалеты на Кронштадт, действовал при подавлении сентябрьского штурма Ленинграда. Участвовал в обороне и прорыве блокады в составе 2-й группы, базировавшейся в Торговом порту. Тяжелый крейсер «Петропавловск» к началу войны не был достроен, использовался в качестве плавучей батареи. 17 сентября 1941 года поврежден при артобстреле и затонул. , миноносцы, подлодки. Я вместе с гидрографами делал координатные привязки кораблей для стрельбы по невидимой цели, по берегу. Для этого корректировочные посты поставили ближе к линии фронта.

Мой друг, Николай Ротин, был назначен командиром первого корректировочного поста. Он находился на судостроительном заводе имени Жданова. Я к нему потом ходил, проверял этот пост. На высоте 70 метров над эллингом соорудили наблюдательный пункт, закрытый фанерными щитами от ветра. Телефонную связь туда провели, оборудовали дальномером и стереотрубой. Второй ориентировочный пост был установлен на дворце Советов (на Московском проспекте). Морская артиллерия сыграла важную роль, она сорвала сентябрьские наступления немцев. Благодаря, конечно, гениальному руководству командующего Ленинградским фронтом Жукова.

Казаев Петр

От Петергофа до Ольгино и Лисьего Носа были установлены большие деревянные баржи. Раньше по внутренним рекам на них перевозили арбузы, дыни, картошку, дрова, уголь. В войну их мобилизовали, установили зенитные батареи и аэростаты воздушного заграждения. Ночью аэростат поднимался вверх на мощном стальном тросе. Немецкие бомбардировщики крылом или хвостом задевали за этот трос и разбивались.

Пришел я на моем «морском охотнике» с сопровождения очередного конвоя, пошел докладывать оперативникам, говорят: «Моторы не глуши, иди на охрану морского канала и плавучих батарей». Ну, полный вперед, прошли до морского канала. Я зашел сначала в ограждение канала, смотрю, осколки полетели по верхней палубе, что такое — не пойму. Там домик был, увидел человека, подошел, спрашиваю. Он говорит, что немец уже в Стрельне, у Петергофа. И на южной дамбе у него замаскирована батарея. Не успел переговорить с ним, а плавучая батарея, ближайшая к Петергофу, загорелась. Боезапас, патроны начали рваться. Стали эвакуироваться они в шлюпку, и в шлюпку на моих глазах попал снаряд. Море крови. Ну, закрыл я дымзавесой с «морского охотника», убитых, раненых, живых, — всех подобрал. Скорые помощи стояли у моста лейтенанта Шмидта. Туда привез убитых-раненых, а врач скорой помощи раненых берет, убитых — нет, как я ему ни объяснял, что идет бой и мне надо туда. Довел меня до белого каления. Вынимаю пистолет и говорю: «Если не возьмешь убитых — ляжешь рядом с ними». Забрал. А я обратно. Опять дымзавесой батареи закрывал, и так до ночи.

Дали мне задание идти к мысу между Капорской и Лужской губой, а это высокогорный мыс. Наверху немцами были устроены дальнобойные крупнокалиберные батареи. Нужно было вызвать огонь на себя — засечь эти батареи, чтобы авиация их разбомбила. Я пришел туда, маневрировал, но немцы огонь не открывали — катеришко им как цель был неинтересен. Я подошел ближе к берегу, открыл огонь веером по предположительному местонахождению этих батарей. Как говорится, раздразнил. Дал немец первый залп — недолет. Я поймал пеленг, забежал в рубку записать показания. Следующий залп меня накрыл. Три осколка меня задели. Тогда были не шариковые авторучки, а чернильные, с баллончиком внутри. Вот осколок эту ручку разбил и на пальце шрам остался, для памяти. Второй осколок в височную кость врезался, но глаз оказался цел. Третий осколок — в ногу.

Во время боя ничего не чувствуешь. И ранений тоже. А уже после боя возвращался в Кронштадт, чувствую: правой ноге тепло. Сапог снял, а там полсапога крови. Вот так моя служба на «морских охотниках» и закончилась.

Казаев Петр

Морозов Михаил

Немец в Петергофе, в Стрельне, в Урицке. А Урицк — 7 километров от границы Питера. И шесть танков немецких пришли на территорию Кировского завода. А девушки наши, кондукторши, немецких офицеров возили из Урицка до Стрельны на трамваях. У нас на передовой не хватало бойцов. Питер находился на тоненьком волоске от гибели. Я Питером называю его по привычке. Когда еще мы служили на «Марате», у нас все матросы Ленинград Питером называли.

Специально для «Марата» земснарядом выкопали углубление в морском канале. И нас поставили туда. Наша задача была по просьбе фронта открывать огонь там, где крупное скопление немцев.

Орудия «Марата» били на расстояние от 45 до 48 километров. Стреляли по Пулково, в Пушкин доставали. С самых первых дней войны у нас на передовую были отправлены бойцы для корректировки огня, чтобы знать, попадаем ли по цели.

В сентябре город минировали на случай сдачи. Все мосты, заводы, крупные предприятия были заминированы. На всех точках стояли подрывники. У нас на «Марате» два погреба — полностью заминированы, загружены торпедными головками. А что значит взрыв торпеды, сами представляете. На случай сдачи города мы были проинструктированы, как действовать, чтобы врагу ничего не досталось.

На Неве много кораблей стояло. Они обороняли дальние подступы к Питеру. А в районе Финского залива обороняли крупные корабли, которые не могли войти в Неву. И вся эта огневая мощь ударила по немцам.

В 10 часов вечера 15 сентября немец бросает листовки над Питером: «Ленинград раздолбаю, „Марат“ в землю закопаю». О, для нас — это очень страшное предупреждение. Нам деться некуда. Как поставили «Марат» в ковш-канаву, у нас немец половину артиллерии зенитной вывел из строя. Некому защищать нас.