Петр Вырубов - На броненосце “Князь Суворов" (Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою)

Такого скверного лета здесь не запомнят: в прежнее время бухта, в которой мы стояли, славилась своим спокойствием, а нынче мы едва остановились на двух якорях и верпе, да еще едва не пришлось бросить им в подмогу кошку.

14-го окончили все работы в Роченсальме, 16-го вечером ушли в Ловизу. За нами должен был прийти на “Зоркой” начальник съемки Ивановский, но его внезапно потребовали в Транзунд к погибшему “Гангуту”, и нам пришлось нанимать буксирный пароход. От Котки до Ловизы 32 мили шхерами. Буксир был плохой, так что, когда в 3 часа ночи я сменился с руля, нам еще оставалось пройти около 5 миль. В Ловизе мы застали только одну описную баржу № 2. Миноноска № 3 только что была уведена в Транзунд.

Приняли нас крайне любезно и для практики дали нам обследовать одну из балок, входящую в программу их промера. Работа ответственная, так как балка предполагалась на 24-футовом фарватере, где была нанесена только 30-футовая отличительная глубина. Для начала мы отправились на катере с командиром

№ 2 лейтенантом Деливроном за 15 миль на пустынную группу островов Хамн-Хольморкэ выставлять триангуляционный сигнал 3-го разряда. Поездка вышла очень веселая. Нас вел на буксире паровой катер, в 2 часа доставивший на место.

Сигнал нужно было поставить на месте бывшего когда-то здесь в тридцатых годах, от которого не сохранилось никаких следов, так что искать его пришлось по приметам, на манер Кинда. Знак ставили на совершенно голом гранитном острове, сосны пришлось рубить на соседнем лесистом, отделенном от него полувысохшим проливом. Пока любители рубили сосны, мы измерили весь остров, представляющий из себя целый хаос гранитных скал. Разыскали пропасть чайкиных и гагарных гнезд, наловили молодых чаек, а одному удалось поймать шапкой взрослую гагару. Однако за такое легкомыслие мы были наказаны. Рубившие сосны, кончив свою работу, сочли для себя самым выгодным благородно ретироваться, и нам пришлось волочить сосны за полверсты по таким дебрям, что и налегке еле пролезешь. Один из наших фотографов снял работу, когда мы уже установили сигнал и начали скреплять его досками.

На другой день шел дождь, и нас восьмерых отправили на № 2 сделать предварительно вычисления, построить на планшете меркаторскую сеть и нанести сигнал. На барже № 2 все офицеры, кроме командира, оказались мичманами, вышедшими из корпуса уже при мне. Свои вычисления мы кончили очень быстро, и все остальное время провели в кают-компании за мадерой с мичманами.

““Верный” – это то самое учебное судно, которое строилось для нашего корпуса и про спуск которого в ноябре прошлого года я вам писал своевременно. Он, несомненно, лучший по современности и качествами из всего нашего отряда."

19-го начали промер и к 23-му нашли на 24-футовом фарватере две каменные балки: одну 18-, а другую 17-футовую, одна из которых будет названа в честь нас – Гардемаринская. 24-го на буксире того же парохода, который нас привел сюда, ушли в Котку, а 20-го переселились на “Воин”. Расставание с офицерами на барже было самое сердечное: за этот месяц мы так привыкли друг к другу, что впечатление получилось вроде как при отъезде из дома.

За это время я совсем вошел в корпусную колею. Дел в этом году пропасть, и время идет еще быстрее прошлогоднего. На прошлой неделе, в четверг, произвели молодых мичманов, и теперь наш выпуск самый старший в корпусе. Странно видеть прошлогодних товарищей, с которыми мы за этот год так сжились и привыкли, в офицерской форме. Подумаешь, что еще какой-нибудь год и самому придется обновлять мичманский мундир.

Просто даже не верится: я еще помню, как вчерашний, мой первый день в корпусе.

Странно думать, что с тех пор прошло целых пять лет. Завтра, в 12 часов, назначен акт, и мичманы будут приносить присягу. Как и в прошлом году, я назначен в почетный караул, только на этот раз уже командиром первого взвода.

Выпуск этого года довольно скромный, и особых буйств не предстоит. После акта большинство собирается разъехаться из Питера по домам, так ли будет на самом деле – увидим завтра. Корпус еще до сих пор перестраивается, и половина 1-й роты спит в нашей спальне. Их помещение раньше первого октября готово не будет. Будь у нас теперь директором Арсеньев, я до сих пор был бы в отпуске. На этой или на будущей неделе нас повезут осматривать Обуховский завод. Вероятно, встречусь там с Алексевым (Алексеев – в данное время известный сотрудник “Нового Времени” – Брут.-Ред. изд. 1910 г.)

“Наш “Верный” прехорошенькое суденышко, очень удачное по постройке. Жаль только, что, вследствие поспешности работ, он строился меньше одного года, многие детали плохо пригнаны: особенно это заметно в такелаже и механизмах".

Выпуск гардемарин 1898 г. В верхнем ряду, слева направо первый Жданов, второй Вырубов

6 ноября наш корпус праздновал свой храмовой праздник, и того же числа я был произведен в фельдфебели. На парадном обеде и балу я был вторым распорядителем. Дела нам было не мало, но зато в награду мы получили от смотрителя 4 бутылки шампанского и целую батарею прочих вин. В общем, обед у нас вышел на славу. Бал в этом году очень удался, хотя давка была страшная. Очень удачно у нас были убраны гостиные при помощи флагов, офицерской мебели, винтовок, палашей и голубых шаров для электрических лампочек. Мы соорудили такие гостиные, что публика приходила специально их смотреть, и у дверей чуть не устроили ходынки.

Вчера получил курьезное письмо от бабушки из Москвы: она из “Нового Времени” узнала о наводнении 4 ноября и ужасно беспокоится о моей судьбе. Конечно, я написал ей успокоительное письмо и даже послал три фотографии музея нашего корпуса.

Мои экзамены уже начались. Покончены счеты с теорией девиации и астрономией: по обеим получил 12. Еще не ясен балл за астрономические задачи. Впрочем, и они решены, кажется, порядочно. Заниматься приходится основательно: мичманские звездочки даром не даются. До пасхи остались экзамены: пароходная механика, теория кораблестроения, морская практика. Больше всего я боюсь теории кораблестроения: она у меня всегда хромала, хотя имею в годовом 12. Придется приналечь. Прошлую субботу нас водили на казенный счет в Михайловский манеж смотреть репетицию карусели, в которой принимал участие чуть не весь питерский большой свет. Мы изображали из себя галерку. Было очень весело.