Георгий Куманёв - Говорят сталинские наркомы

То, что делалось в период наших пятилеток, то, что мы почти на пустом месте создавали свою крупную современную индустрию, оборонную промышленность, перечеркнуть или забыть просто невозможно.

Вместе с тем мы обязаны были не забывать о бдительности, о повышении мобилизационной готовности страны, о всемерном укреплении боевой мощи Красной Армии. Ведь в течение только первых двух пятилеток наш народ построил одних только крупных предприятий не менее шести тысяч! Это и авиационные заводы, и машиностроительные и станкостроительные, и тракторные, и шарикоподшипниковые, и автомобильные, и танковые, и по производству боеприпасов, и многие другие. Поэтому все сводить только к нашим неудачам, ошибкам, упущениям совершенно неправильно. Это однобокое, искаженное представление.

После моего назначения народным комиссаром по строительству СССР я постоянно и много размышлял, как организовать этот новый наркомат. Прежде всего думал о людях, о кадрах строителей, которых знал довольно хорошо. Необходимо было обеспечить их правильный подбор и расстановку. Это первое.

Второе. Стоял вопрос: как управлять строительством. В конце концов я пришел к выводу для себя на основе опыта, предыдущего опыта, накопленного мною, что строительство — слишком динамичная отрасль. Она не может канцелярски управляться, это безнадежное дело — превратить строителя в канцеляриста. Исходил я и из того, что нужно иметь минимальное количество денег в управлении.

Все это я положил в основу организации Наркомстроя. Подбирая людей — квалифицированных кадровых строителей, понимал, что надо иметь и хороших юристов, и хороших бухгалтеров, и хороших экономистов, и хороших машинисток. Аппарат должен быть не раздутым и слаженным. Большой аппарат вреден. Он чаще всего плодит бумаги, которые мало кому нужны…

Словом, в наркомате получился синтез людей, любящих и знающих свое дело. Бумаг было мало, и люди не бездельничали и каждый четко отвечал за свой участок. Даже каждая машинистка знала, что опечаток у нее не должно быть…

Вас интересует: где меня застало известие о начале войны? В конце воскресенья 22 июня 1941 г., после напряженной трудовой недели многие сотрудники наркоматов, в том числе и я, уехали за город, в дом отдыха. Рано утром, когда большая часть отдыхающих еще спала, я ушел побродить по парку вдоль Москвы–реки. Возвращаясь с прогулки, услышал настойчивый звонок телефона, находившегося в пустой комнате дежурной. Я взял телефонную трубку и сразу узнал взволнованный голос первого заместителя Председателя Совнаркома СССР Николая Алексеевича Вознесенского. Он сообщил мне, что немецко–фашистские войска вторглись на нашу территорию и открыли боевые действия против СССР. Вознесенский попросил сейчас же оповестить о начале войны других наркомов, находившихся в доме отдыха, и чтобы все они немедленно прибыли в Кремль.

Первый вопрос, который я себе задал: что это будет за война и сколько она продлится? Но на такой вопрос никто тогда бы не ответил. И если я кого–то спросил об этом, тот просто бы меня высмеял.

Приехав в Москву, мы сразу же явились к Вознесенскому. Сообщив коротко о сложившейся тяжелой военной обстановке и не вдаваясь в подробности, Николай Алексеевич сказал, что нужна максимальная мобилизация наших ресурсов и предложил в кратчайший срок ввести военную дисциплину в ведомствах усилить бдительность и каждому из нас лично обеспечить выполнение первоочередных заданий. Они будут даны незамедлительно.

Настроенйе у народных комиссаров, покидавших кабинет Вознесенского, было тревожное. Все сосредоточенно размышляли, оценивали услышанное, понимая, какой громадный объем задач предстоит оперативно решать их коллективам в новой, изменившейся обстановке.

Но было бы неправильно утверждать, что в те первые военные дни все вокруг сразу осознали смертельную опасность, нависшую над Советской страной. Встречались и такие (в том числе в высшем звене государственного управления, в аппарате наркоматов), у которых отношение к событиям было слишком спокойное, даже беспечное, граничащее с шапкозакидательством: «О, это чепуха! Нечего тревожиться. Агрессор вот–вот получит сокрушительный удар Красной Армии и с ним будет покончено». Уже и слухи распространились, будто мы какой–то десант высадили то ли в Кенигсберге, то ли где–то под Берлином. Словно по сценарию бодрого предвоенного пропагандистского фильма «Если завтра война…»

Но довольно быстро я стал разбираться, к чему идет дело. Ни с кем не советовался. Да и безнадежно было у кого–то из высшего руководства спрашивать. Сказали бы: занимайся своим делом.

В конце июня 1941 г. в Кремль были вызваны руководители промышленных наркоматов и ряда важнейших хозяйственных учреждений. В Овальном зале с кратким сообщением к нам обратился Сталин. Все присутствовавшие стояли. Откровенно заявив об очень трудном положении, создавшемся на фронте, он предложил в первоочередном порядке отправить на Урал и ввести в действие броневые станы, которые необходимы для производства танковой брони. Станы требовалось срочно снять с Кировского завода в Ленинграде и с Мариупольского металлургического завода имени Ильича. На установку ленинградского стана на Нижне — Тагильском заводе отводился чрезвычайно короткий срок — всего лишь два месяца.

Рабочее собрание в Кремле было непродолжительным и немногословным. На нем все мы получили важные и конкретные указания о дальнейших действиях. Я находился рядом с наркомом черной металлургии И. Ф. Тевосяном. И когда совещание закрылось, к нам подошел Сталин. Он поздоровался. Обратившись ко мне, сказал:

— Товарищ Гинзбург, я прошу Вас проследить за демонтажем броневых станов в Ленинграде и Мариуполе. Они должны быть перебазированы в Нижний Тагил и на Магнитку как можно быстрее.

Сделав небольшую паузу, Сталин продолжил:

— Пока эти станы будут перемещаться на Урал, передайте туда все необходимые указания, чтобы в кратчайшие сроки там были построены соответствующие цеха и сооружения, где бы можно было смонтировать и пустить в действие оба стана. Кроме того, примите все меры, чтобы в установленные сроки были возведены цеха и все, что понадобится для увеличения выпуска танков в Челябинске, Нижнем Тагиле и Сталинграде…

После этого совещания стало особенно ясно, что война будет длительной и борьба с вторгшимися армиями фашистского блока предстоит очень тяжелая.

Именно поэтому надо было, не теряя времени, продумать и определить направления организационной перестройки в области строительства.

Но как подойти к решению встававших перед нами многочисленных сложных проблем? С самого начала следовало довольно четко представить себе перспективу, за частными задачами увидеть и определить общие. Вспоминались слова В. И. Ленина: «…Кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 15. С. 368).