Георгий Куманёв - Говорят сталинские наркомы

С самого начала восстановительные работы в Белоруссии велись по широкому фронту. Ни город, ни деревня не ждали своей очереди — они возрождались одновременно, параллельно. Тысячи сел и деревень, почти полностью уничтоженных оккупантами, не только ожили, но и преобразились. С учетом планов развития колхозов и совхозов были разработаны и утверждены схемы районной планировки, отобраны деревни, намеченные к перспективному развитию. Созданы «опорные пункты» — модели будущих сел. Для этих пунктов определили рациональную номенклатуру сооружений, наметили концентрацию предприятий, связанных с сельскохозяйственным производством, — консервные и комбикормовые заводы, межхозяй- ственные пункты агроветеринарного обслуживания, химзаводы и т. д., а также учреждений культуры и бытового обслуживания.

Словом, по всей республике шло интенсивное строительство. В связи с огромным объемом работ в Белоруссии и непосредственно в Минске следовало воссоздать старые, существовавшие до войны и создать новые строительные организации, подобрать для них руководящие и инженерные кадры. Была учреждена специальная подрядная организация по осуществлению всех строительно–монтажных работ в столице республики — Главминстрой.

Строители возвращались в Белоруссию с Урала, где они трудились на оборонных заводах, или же с фронта, после демобилизации. Людям необходимо было в первую очередь жилье. Сейчас в крупных городах, получая квартиру, мы думаем о том, какой район нам дают, есть ли в доме лифт, скоро ли будет телефон, а тогда жили в тяжелейших условиях, они своими руками разгребали руины, раскапывали завалы. Строители должны были, не щадя усилий, как можно скорее сооружать жилища.

Белоруссия быстро возрождалась. Естественно, наибольшие успехи в первые же годы восстановления были достигнуты в промышленном строительстве республики. И масштабы этих работ, и темпы — поразительные. Минск был освобожден от оккупантов в 1944 г., а к 1945 г. в столице работало уже 3 тыс. предприятий.

Белоруссия, Минск — это замечательная страница послевоенного возрождения. Но только одна страница… А таких страниц было очень много.

Вопрос: Как известно, в военные годы при подготовке народнохозяйственных планов большое распространение получили квартальные задания. Чем это было вызвано, какие они имели преимущества и как составлялись?

Ответ: Во время Великой Отечественной войны обстановка зачастую менялась быстро. И поэтому задаться планом на год и ограничиться им было просто невозможно. Не существовало таких оракулов, кто бы мог точно подсказать, какие произойдут события, как пойдет дело.

Ведь мы не знали, когда будем наступать, а когда — отступать. Приходилось поэтому максимально учитывать обстановку. И, естественно, ГКО, СНК СССР, руководители нашей военной экономики пришли к выводу, что надо иметь хотя бы квартальный план. Без плана что–то производить, что–то делать было бессмысленно. Это не социализм. План должен быть, пусть даже не совсем совершенный. Хочу Вам пояснить следующее: когда речь шла о выпуске военной продукции, скажем, танков Т-34 на таком–то заводе, то считалось, что сегодня он будет выпускать, к примеру, 8 танков, завтра — 9, послезавтра — 12… Люди при этом чувствовали ежедневную нагрузку и подтягивались, повышалась их ответственность, достигались результаты.

А если дать в тех условиях большой, растянутый план, скажем, на год, то ежедневного производственного ритма уж не так бы ощущалось и при некоторых неудачах и срывах всегда оставалась надежда: год большой и когда–то план все равно будет выполнен.

Поэтому переход на квартальные и даже месячные планы в условиях войны был закономерным, вполне оправданным явлением.

Вопрос: Каково Ваше мнение о Н. А. Вознесенском как человеке и крупном государственном деятеле, являвшемся с 1941 г. первым заместителем Председателя СНК СССР, с 1942 г. — членом ГКО и возглавлявшем на протяжении почти всех военных лет Госплан СССР?

Ответ: Николая Алексеевича Вознесенского я знал хорошо, встречался с ним часто и, кстати, не всегда соглашался с его суждениями, оценками. А если и соглашался, то не из–за того, чтобы ему угодить. Любезностями Вознесенский никогда не занимался. Он появился в Госплане после В. И. Межлаука, когда последнего там не стало. Его рекомендовал А. А. Жданов, поскольку Николай Алексеевич работал в Госплане Ленинграда.

Могу о нем сказать так: Вознесенский был способным молодым человеком, образованным, думающим, энергичным, знания имел достаточно глубокие… Но при всем этом обладал очень плохим характером. Никогда не улыбался, не шутил. Чувства юмора у него не было.

В кругу своих коллег, включая наркомов, нередко был несдержанным, грубым. Устраивал разные «разносы» подчиненным, не слишком заботясь при этом о подборе слов. В семье (а я знал и его жену) был деспотом. Это не значит, что он плохо относился к женщинам. Этого я сказать не могу. Но дома, в своей семье, повторяю, был обыкновенным деспотом.

Вместе с тем Вознесенский очень хорошо себе представлял, что такое план. Он понимал, что план составляет не один Госплан, что в его разработке активно участвуют министерства, или народные комиссариаты, как они назывались до войны и во время Великой Отечественной войны. А Госплан СССР, получая эти планы, их сводит на основе составления перспективы общего развития страны на пятилетку и более, составляет с учетом того, чтобы диспропорций было как можно меньше (если их нельзя вообще избежать).

Расскажу об одном случае. Вознесенского в течение нескольких дней не было на работе: не помню, не то болел, не то отдыхал. Обязанности председателя Госплана исполнял его первый заместитель. А план требовал присутствия Николая Алексеевича, ибо к его окончательной редакции, на последней стадии Вознесенский не допускал никого, в том числе и своих заместителей по Госплану. Он говорил другим высшим руководителям из правительства: «В чем дело? Если вам что–то нужно, звоните мне, должность моя вам ведь понятна? Мои заместители по Госплану отвечать вам не могут, потому что я за все отвечаю».

И вот, когда его не было, некоторые зампреды СНК СССР (может быть, не самые лучшие), вызвали исполняющего обязанности председателя Госплана и сказали: «Слушайте, сколько вас человек?» «Сто тридцать», — отвечает тот. «Мы тебе добавим еще сто человек, но только отвечай на все вопросы…»

Потом вернулся Вознесенский, узнал, конечно, о происшедшем, выругал своих заместителей последними словами и сказал: «Нам лишние штаты не нужны. Хотят, чтобы мы одни составляли план. А наркоматы что будут делать?»