Георгий Куманёв - Говорят сталинские наркомы

На следующий день минут за тридцать–сорок до уставленного времени мы явились в Кремль. Нам объяснили, как пройти в кабинет Сталина, где я раньше никогда не был. В приемной Сталина мы подошли к Поскребышеву. Он поздоровался с нами, открыл дверь кабинета и сказал: «Проходите».

Там еще никого не было. Директор и конструктор завода положили лыжи, укрепили щиток и стали ждать появления хозяина кабинета. И вот вошли Молотов, Ворошилов, Кулик, Шапошников, нарком судостроительной промышленности Тевосян и нарком вооружения Ванников, который держал в руках образец нового автомата (видимо, принес его показать Сталину). Говорили все вполголоса. На это настраивала какая–то особая атмосфера, царившая в кабинете.

Ровно в 5 часов появился Сталин. Поздоровался со всеми за руку. Потом подошел к щитку, осмотрел его, опустился на колени и, увидев у Ванникова оружие, сказал:

— Дайте–ка мне автомат.

Получив от Ванникова автомат, Сталин лег на пол, просунул его ствол через щель броневого щитка и стал целиться. Он несколько раз менял положение, вынимал ствол автомата из щели, снова вставлял, передвигал щиток и т. п.

Все молча наблюдали эту необычную картину. Наконец, эксперимент завершился. Сталин поднялся, вернул автомат Ванникову и высказал несколько пожеланий. По его мнению, было бы лучше шель для стрельбы сместить на 20 мм вправо, на щитке следует сделать полочку для запасной обоймы с патронами, чтобы боец был постоянно под броневой защитдй. Кроме того, Сталин посоветовал удлинить открылки у щитка, чтобы избежать ранений в пах, которые стали в ходе боевых действий в Финляндии довольно частыми.

Конструктор с блокнотом в руках тщательно записывал все замечания вождя.

В это время к Сталину подошел Кулик и громко заявил, что необходимо обязать нашу оборонную промышленность изготовить для Красной Армии несколько миллионов таких щитков. Названная им цифра была «взятой с потолка» и абсолютно нереальной.

Сталин недовольно посмотрел на начальника ГАУ и с каким–то пренебрежением произнес:

— На всех заводах есть большевики, и они изготовят столько, сколько можно. Не надо думать, что Вы один беспокоитесь о вооружении Красной Армии, о защите наших воинов.

Сталин снова пожал каждому руку и вышел из кабинета.

В марте 1940 г. советско–финская война закончилась и к этому времени на фронт успела поступить только первая партия усовершенствованных броневых щитков.

Мне хочется немного рассказать Вам еще об одной из довоенных встреч со Сталиным. Где–то в середине 1940 г. я был приглашен в Кремль на заседание Политбюро ЦК, где рассматривался вопрос о литых танковых башнях. Отправились мы туда вместе с новым наркомом судостроительной промышленности Иваном Исидоровичем Носенко. Он сменил Тевосяна, который был назначен наркомом черной металлургии СССР.

Заседание Политбюро открыл Сталин и предоставил слово председателю Комитета обороны при СНК СССР маршалу Ворошилову. Тот доложил содержание подготовленного Комитетом проекта решения о литых танковых бронях. Листок с проектом маршал держал в руках. Сталин подошел к нему, взял листок и стал его читать. Затем, повернувшись к новому начальнику Автобронетанкового управления НКО СССР генералу Федоренко, спросил:

— Что Вы можете сказать о тактико–технических преимуществах литой танковой башни, товарищ Федоренко?

Генерал поднялся со своего места и, заметно волнуясь, стал говорить, что изготовление литых башен можно производить в литейных цехах, тогда как при штамповке отдельных деталей башен старого типа необходимы мощные прессы.

Сталин перебил Федоренко:

— Я Вас, товарищ Федоренко, спрашиваю о другом: не о технологических преимуществах, а о тактико–технических. Кто у Вас в управлении занимается военной техникой?

— Генерал Лебедев.

— Он здесь?

— Так точно.

Обратившись к Лебедеву, Сталин снова задал тот же вопрос. Но генерал стал повторять то, о чем уже говорил его начальник.

Сталин сделал недовольное лицо и довольно сердито спросил:

— Где Вы служите: в армии или в промышленности? Третий раз задаю вопрос о тактико–технических преимуществах литой танковой башни, а Вы снова отвечаете не по существу. Не лучше ли Вам перейти на работу в промышленность?

Генерал Лебедев побледнел. На его лице появились капельки пота.

И тут я почувствовал, что постановление о литых танковых башнях может быть не принято и надо действовать. Я поднял руку и попросил слово.

Сталин несколько удивленно и строго посмотрел на меня и сказал:

— Нас интересуют тактико–технические преимущества.

— Я как раз об этом и хочу сказать, Иосиф Виссарионович.

— Вы что, военный?

— Нет.

— Так что Вы хотите сказать? — спросил Сталин. (В его голосе я уловил какие–то недобрые нотки.)

Из своей папки я вынул карточки с результатами обстрела брони и подошел к Сталину.

— У старой башни, — сказал я, — сваренной из отдельных деталей, есть слабые, уязвимые места. У литой башни этого нет. Она равнопрочна. Вот результаты проведенных испытаний обоих типов башен путем обстрела на полигоне.

И я передал карточки Сталину. Он посмотрел их и вернул мне со словами:

— Это соображение серьезное.

Затем его заинтересовал вопрос, как изменится положение центра тяжести танка при переходе на новую броню. Сталин попросил ответить конструктора танка.

Однако конструктор смог только сказать, что если центр тяжести и изменится, но лишь незначительно.

— Незначительно — это не инженерный термин, — подчеркнул Сталин. — Вы считали?

— Нет, не считал, товарищ Сталин.

— А почему? Это же военная техника.

Я снова решил проявить инициативу. Поднял руку и громко произнес:

— Иосиф Виссарионович!

Сталин опять недовольно посмотрел в мою сторону, отвернулся и прошел дальше в противоположный от меня угол комнаты. Я был обескуражен и сел на свое место. Подумал: «Почему он так смотрел на меня?»

Все разъяснил шепот соседа, сидевшего сзади меня:

— Никогда не называйте его Иосиф Виссарионович. Это он разрешает лишь узкому кругу людей. Для всех нас — он только товарищ Сталин.

Тем временем Сталин задал новый вопрос конструктору. Его интересовало, изменится и как нагрузка на переднюю ось танка при литой башне?

Конструктор едва слышно ответил:

— Незначительно.

— Что Вы твердите одно и то же «незначительно» да «незначительно»? А расчеты Вы сделали?

— Нет, товарищ Сталин.

— А почему?

Растерявшийся конструктор не знал, что сказать.

Сталин положил на стол листок с проектом решения и заключил:

— Предлагаю предложенный проект постановления отклонить как неподготовленный. Надо указать товарищам, чтобы впредь с такими проектами они в Политбюро не входили. Для подготовки нового проекта необходимо создать комиссию в составе Федоренко, его (он указал на наркома автотракторной промышленности Акопова) — и его (палец Сталина указывал на меня).