Николай Червов - Ядерный круговорот - что было, что будет

1988 год в истории Советской страны стал как бы рубежным. Его особенность заключалась в том, что он обозначил надлом в самом перестроечном процессе, в его направленности, в восприятии его общёст-вом. Надлом, последствия которого оказались драматическими.

В дружественных нам странах Восточной Европы начался необратимый процесс борьбы за изменение существовавшего в них строя, завершившийся в 1989 году взрывом, особенно в ГДР, Чехословакии, Румынии, и развалом Варшавского договора в 1990 году.

В этой ситуации М. С. Горбачев начал совершать с согласия безропотного ЦК КПСС ошибки, которые вели к сдаче позиций социализма. Возможно, это были и не ошибки, а преднамеренные действия. Ведь заявил он на Пятом съезде народных депутатов в сентябре 1991 года, что случившееся (имеются в виду августовские события 1991 года) является для него тяжелым уроком, клялся в «приверженности демократическим переменам», каялся, что «несвоевременно встал на сторону демократических сил и поздно освободился oi державных структур тоталитарной системы». Надо было открыто определяться, что делать дальше.

Летом 1988 года состоялась 19 Всесоюзная конференция КПСС. Эта конференция в целом сыграла негативную роль в жизни нашей партии и государства. В ее многочисленных резолюциях говорилось не о перестройке экономики, а о реформировании ее. Для этого предлагалось перед реформированием экономики реформировать политическую систему общества, то есть сменить общественный строй в стране. События начали развиваться в ускоренном темпе. М. С. Горбачев приобрел уверенность в своих действиях.

Я был делегатом этой конференции и хорошо помню выступление на ней известного писателя Ю. Бондарева. Он говорил, что «начиная перестройку, мы как бы подняли в воздух самолет, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная полоса для его посад ки». Это было яркое, убедительное выступление, пре дупреждавшее М. С. Горбачева о пагубности проводимой им политики. Это было предупреждение всей партии. Но как загипнотизированные, делегаты конференции бурно поаплодировали выступавшему, но никто не выступил в его поддержку.

Вслед за Ю. Бондаревым бойко выскочил на трибуну известный офтальмолог академик С. Федоров. Скороговоркой он выпалил, что, в отличие от Ю. Бондарева, он знает, что перестройка должна привести к либеральной экономике, то есть рыночной экономике, основанной на частной собственности. Впервые публично было заявлено, чего добиваются «демократы». Но отпора это заявление не получило.

В кулуарах заседаний конференции шли споры. Но они прекращались, как только входили в зал заседаний.

Среди членов делегаций, особенно Прибалтики, Украины, Молдавии, не было единства взглядов. Но все единодушно голосовали за предлагаемые проекты решений. Прибалты открыто высказывались за отделение от Союза ССР. Вели себя очень активно. Вместе с частью делегатов, считавших себя демократами, постоянно стремились на трибуну, вносили множество предложений, выступали с разоблачениями номенклатуры, обвинениями в адрес руководства партии и страны.

Другая часть делегатов после короткого препирательства спокойно голосовала за эти предложения. Несмотря на это, один из лидеров будущей межрегиональной депутатской группы Ю. Афанасьев назвал спокойное и уступавшее «демократам» большинство конференции «агрессивно-послушным сталинским большинством». Невероятное извращение фактов и.си-гуации, сложившейся на конференции!

Именно это большинство позволило конференции принять решения, сыгравшие негативную роль в дальнейшей судьбе КПСС и страны в целом.

В этих решениях говорилось о дальнейшей демократизации партии и общества, реформировании политической системы. По сути дела признавалось введение многопартийности при равенстве всех партий. Намечалась дальнейшая демократизация выборов государственных органов управления и власти. Органам КПСС запрещалось вмешиваться в выборы. Было принято решение считать целесообразным совмещение постов руководителей партийных комитетов и председателей советов, таким образом, партийные комитеты ставились под контроль советов. Вместо лозунга, выдвигавшегося ранее М. С. Горбачевым— больше социализма,— появился термин «гуманный, демократический социализм», суть которого была непонятна, так как социализм не предполагает быть негуманным и недемократическим. В решениях по реформе экономики просматривалась ее либерализация.

Многие делегаты требовали от конференции начать перестройку партии, прежде чем перестраивать общество, утверждая, что если партия не перестроится, то она утратит лидирующую роль, хотя на самом деле именно этого они и добивались. Как показали последующие события, начав перестройку партии, потеряли ее руководящую роль в обществе.

На конференции Б. Н. Ельцин просил делегатов о своей реабилитации. Но при этом себя не осуждал. В своем выступлении, заявив о том, что он гордится социализмом и тем, что сделано, он тут же начал говорить о вопросах социальной справедливости. «Должно быть так, — говорил он, — если чего-то не хватает у нас, в социалистическом обществе, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения». Далее: «Надо, наконец, исключить элитарность в обществе, исключить и по существу, и по форме слово «спец» из нашего лексикона применительно к номенклатуре». И еще: «Пока мы живем так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать ее черной икрой, не могу мчаться на машине, минуя светофоры и шарахающиеся автомобили. Я не могу глотать импортные лекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребенка, потому что стыдно».

Прошло десять лет. Б. Н. Ельцин стал президентом России. Жить мы стали еще беднее и хуже. Но зато сам Борис Николаевич ест осетрину и заедает ее черной икрой. Судя по всему, и спиртное в доме не переводится. Забыв, что у соседки нет аспирина для ребенка, глотает импортные суперлекарства. При первом недомогании собирает со всего света знатных лекарей. Миллионы долларов затратил на медицинское обору-

дование своей резиденции в Барвихе, сотни миллионов на клиническую больницу и поликлинику президентского медцентра. Полмиллиарда долларов на медицинский центр, где делалась ему операция. И все это при полной недоступности лекарств для простых граждан России из-за отсутствия у них денег на их приобретение, при сокращении койко-мест и медперсонала в больницах по всей истерзанной стране.

Когда едет в Кремль президентский кортеж из десятка автомобилей, включая и реанимационный, все на улице замирает. Весь транспорт стоит как вкопанный, так как на светофоры президент уже не обращает внимания.