Дмитрий Рябушкин - Мифы Даманского

С конца 20-х годов китайское общество вступило в эпоху суровых испытаний. Сначала поражение буржуазно-демократической революции, а затем оккупация Северо-Восточного Китая японскими войсками привели к определенной напряженности на границе.

Советская сторона совершенно обоснованно подозревала японских милитаристов в агрессивных намерениях и принимала меры к укреплению своих рубежей.

Так, в 1935 г. Генштаб Красной Армии издал топографические карты, на которых «красная черта» была обозначена как государственная граница СССР. Справедливости ради надо заметить, что японские войска признавали эту границу и в целом не предпринимали попыток захватить какие-либо советские территории вблизи пограничных рек. Японские официальные лица также не ставили вопрос об изменении сложившегося положения.

Характерный пример: в конце 1932 г. войска китайского генерала Су Бинвэня перешли советскую границу и отдали себя в распоряжение советских властей, а преследовавшие их японцы остановились у советских рубежей.

Конечно, некоторых проблем избежать все же не удалось, поскольку тогдашние отношения Японии и СССР были весьма далеки от дружественных. Дело в том, что еще с царских времен российские власти довольно либерально относились к выходу местных китайцев на острова, поскольку те занимались чисто хозяйственной деятельностью: косили траву, собирали хворост и т. п. Естественно, никакой политикой здесь и не пахло, и россияне смотрели на подобные нарушения пограничного режима сквозь пальцы. Японцы воспользовались таким положением и вслед за местными жителями стали посылать на острова вооруженных солдат. Как следствие, возникали конфликты.

Но все же реальное недовольство существующей границей стали высказывать именно китайские коммунисты, когда в 1949 г. была образована Китайская Народная Республика с Мао Цзэдуном во главе.

Претензии к СССР появились не сразу. Например, когда в 1952 г. советская сторона передала Китаю комплекты топографических карт, это было воспринято с благодарностью. Никто не оспаривал линию границы, нанесенную на эти карты, никто не вспоминал об «утраченных территориях». Кстати, сам этот термин звучит весьма странно, поскольку история любой страны — это и есть история постоянных утрат и приобретений территории.

В середине 50-х годов появились первые признаки, свидетельствовавшие об изменении позиции китайской стороны. Во время одной из кампаний, проходившей под лозунгом «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», китайские газеты стали публиковать статьи о неурегулированности пограничного вопроса с СССР. Показательно, что Мао Цзэдун и другие руководители Китая на словах продолжали клясться в вечной дружбе с советским народом, а на деле не предпринимали никаких мер для прекращения подобных обсуждений.

Дальше — больше. Уже государственные издательства КНР начинают выпускать карты с обозначением советских территорий как некогда утраченных Китаем. С 1960 г. враждебность в отношении СССР становится открытой, и именно в этот год начинается многолетняя, вплоть до 1969 г., практика организации всевозможных провокаций на границе. А в 1964 г. Мао Цзэдун произнес свою знаменитую фразу, которую с той поры цитировали несчетное количество раз: «Примерно сто лет назад район к востоку от Байкала стал территорией России, и с тех пор Владивосток, Хабаровск, Камчатка и другие пункты являются территорией Советского Союза. Мы еще не предъявляли счета по этому реестру».

С предъявлением счетов задержки не было: вскоре китайское руководство огласило список претензий на 1,5 млн кв. км советской территории, включая города Хабаровск, Владивосток, Благовещенск и др. А в неофициальных беседах китайцы говорили уже о 3 млн кв. км.

Еще раз следует напомнить: рассуждая о причинах советско-китайского вооруженного конфликта, большинство авторов указывают именно на неурегулированность границы между СССР и КНР. Более того, называются имена конкретных лиц из числа политического руководства Советского Союза, едва ли не персонально ответственных за случившееся.

Например, в официальном издании Федеральной пограничной службы (ФПС) России упоминаются переговоры, которые велись в 1964 г. между официальными представителями двух стран по пограничным вопросам [5]. Советскую делегацию возглавлял начальник пограничных войск генерал-полковник Павел Иванович Зырянов, которого ради такого случая назначили заместителем министра иностранных дел.

Переговоры проходили трудно, но в конце концов удалось договориться почти по всем спорным вопросам. Так, стороны согласились, что граница на реках должна проходить по главному фарватеру. Однако при этом возникли разногласия по поводу островов в районе Хабаровска, которые китайская сторона желала видеть своими. Эти острова (Тарабаров и Большой Уссурийский) имели и сейчас имеют важное стратегическое значение, поэтому советская делегация не могла согласиться с передачей их Китаю. Тем не менее выход из тупика был найден: обе стороны согласились отложить рассмотрение вопроса о статусе спорных островов на будущее, а пока подписать договор по согласованным участкам границы.

О том, что случилось далее, мнения различных авторов расходятся.

Одни утверждают, что известный своей импульсивностью (часто переходившей в самодурство) Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев занял позицию по принципу «либо все, либо ничего», и в результате вообще никаких документов подписано не было. Именно этот факт сторонники данной версии называют главной причиной возникшего пограничного конфликта.

Однако другие историки возлагают вину на Мао Цзэдуна: именно Мао сознательно спровоцировал прекращение переговоров, выступив с претензиями на обширные советские территории [6]. Согласно этой версии Хрущев как раз занял мудрую позицию, решив провести границу по фарватеру рек и тем самым снять напряженность в отношениях между Китаем и СССР. Сам Никита Сергеевич так вспоминал о тех событиях [6]:

Когда китайцы передали нам свои карты, мы увидели, что... они предъявляют требования на те острова на

пограничных реках, которые ближе к китайской, чем к советской стороне. Они предложили, чтобы мы заново обозначили границы: вместо того, чтобы проводить границу по китайскому берегу реки, она должна проходить по середине реки. Это предложение соответствовало международной практике, поэтому мы с ним согласились, хотя это и означало, что мы выпускали из рук контроль над большинством островов...

Когда в конечном счете пришло время подписывать ограниченное соглашение, устанавливавшее новые границы, мы были готовы кое-чем поступиться, кое-что приобрести...