Максим Горький - О Василии Слепцове

[1]

Крупный, оригинальный талант Слепцова некоторыми чертами сроден чудесному таланту А. П. Чехова; хотя Слепцов совершенно не владел вдумчивой, грустной лирикой, чутьём природы и мягким, однако точным языком Антона Чехова, но острота наблюдений, независимость мысли и скептическое отношение к русской действительности очень сближают этих писателей, далёких друг другу в общем.

Очерки Слепцова появились в те годы, когда в русской литературе особенно громко начали раздаваться голоса «кающихся дворян», зазвучала чувствительная исповедь потомков о грехах предков, – исповедь весьма многослойная, не всегда сердечная и едва ли уместная, ибо то, что называлось «грехом предков» («отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина», Иеремия, 31, 29), было исторической неизбежностью, обязательным для всех народов этапом культурного развития и требовало не словесного раскаяния потомков, а их упорной борьбы с окаменелостями прошлого в мысли и деле, в быте и чувстве. Тогда разыгрывалось в русской литературе и под её влиянием в обществе второе действие странной романтической драмы, героями которой являлись, с одной стороны, влюблённая интеллигенция, с другой – бесчувственный народ, причём за подлинный народ принималось только большинство населения – крестьянство, другие же классы, например, рабочий, как бы не существовали и не замечались литературой. О народе литература говорила, как и надлежит влюблённой, повышенным тоном, стараясь подчеркнуть прежде всего положительные начала его психики и быта, невольно преувеличивая их, но в общем стремясь пробудить гуманное отношение к мужику, действительное внимание к деревне, что и было достигнуто литературой.

В это время Слепцов заговорил [2]тоном спокойного наблюдателя о нелепой жизни мещанского городка Осташкова, – городка, который чудесным каким-то образом весь принадлежит купцу Савину, а купец, всесторонне грабя его, в то же время односторонне украшает ершами, весьма искусно вырезанными из дерева. Смысл этой исторически верной картинки развития внешней культуры, творимой русским хищником, который в течение столетия не мог избавить страну от ежегодных эпидемий тифа, но создал лучший в мире балет, – смысл этого умного очерка остался не понят публицистами и журналистами эпохи. Их сердечное внимание было направлено в сторону тысяч деревень, а сотни уездных городов русских – эти фабрики очень мелкой и скудоумной буржуазии, тупого, мёртвого консерватизма, устои коего ушли глубоко в недра каменного невежества, – эти города остались вне поля зрения либеральной и радикальной мысли, в стороне от благотворного влияния интеллектуальной силы.

После – в восьмидесятых, в 1905–6 годах – уездные гнёзда российской косности очень тяжко показали устойчивость своего быта, – социально-политическое значение этой устойчивости остается недостаточно понятым и в дни «великих реформ», принятых многими подобно трусу, мору, потопу и вообще «стихийным катастрофам».

Далее, в очерке «Владимирка и Клязьма» Слепцов рассказывает, как французы строят железнодорожный мост, как они ссорятся со своими инженерами и немножко издеваются над русскими; как рабочий-француз говорит начальнику своему: «Я вас уважаю, но – не боюсь», а тринадцатилетний мальчуган, попав на суздальскую Клязьму с французской Луары, говорит о Святой Руси: «Это край варваров».

Русак рассказывает Слепцову, как машинист-француз пускает «в рыло» главного приказчика строителей моста струю горячего пара, рассказчик безобидно смеётся над шуткой француза, а в это время другой русачок выманивает у иноземца несколько медных копеек – нищенскую сдачу с тех пудов русского золота, которые французы увезут на свою родину.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Впервые напечатано без заглавия в виде предисловия к книге В. Слепцова «Трудное время», издание 3.Гржебина, 1922. В этом издании статья была напечатана с большими искажениями. На некоторые из них указал сам М. Горький в письме в редакцию сборников «Литературное наследство» от 30 марта 1932 года:

«После первого абзаца, – сообщал М. Горький, – были приведены образцы приёмов Слепцова, которыми он пользовался для изображения пейзажа и жанра. Для пейзажа было взято несколько строк начала повести „Трудное время“, а для жанра – сцена съезда мировых посредников из той же повести».

Далее М. Горький указывает, что неизвестный редактор из издательства 3.Гржебина исказил своей «правкой» смысл четвёртого абзаца («После, – в 80-х, в 1905-6 гг…» и т. д.). «Речь шла не только о наших днях, а главным образом об „эпохе великих реформ“», – указывал М. Горький. Редактор вычеркнул цитату из «Губернских очерков», выдержку из «Нравов Растеряевой улицы» и ссылку на провинциальные корреспонденции «Искры» Курочкиных, извратив мысли М. Горького. Вычеркнутым оказалось и то место, где М. Горький сравнивал Слепцова, как наблюдателя, с известным собирателем фольклорных материалов Якушкиным.

Указывая, что Якушкин брал материал фольклора не «от помещичьих хоров» (материал, цензурованный помещиком, искажённый), М. Горький писал: «Якушкин „черпал“ его непосредственно „из уст народа“, на сельских ярмарках, на базарах. Н. Е. Каронин-Петропавловский говорил Короленко и мне, что у Слепцова были „толстущие тетради“ записей его бесед с сектантами, анекдотов, песен, рассказов о попах» (сб. «Литературное наследство», М. 1932, номер 3, стр.147).

В 1932 году М. Горький внёс в статью некоторые поправки, но не смог восстановить её полностью, так как не имел под руками рукописи, которая пропала. В том же году статья с небольшими поправками под заглавием «О Василии Слепцове» была напечатана в сборнике «Литературное наследство», 1932, номер 3, в виде вступительной статьи к «Сценам в полиции».

В авторизованные сборники статья не включалась.

Печатается по тексту сборника «Литературное наследство».

В это время Слепцов заговорил… – имеется в виду книга «Письма об Осташкове».