Юрий Безелянский - Вера, Надежда, Любовь… Женские портреты

«Стой! И дай мне быть участником твоего бессмертия, урони в душу мою отблеск твоей вечности!» – такими словами закончил стихотворение в прозе «Стой!» Иван Сергеевич Тургенев.

Такие личности, как Полина Виардо, всегда остаются в человеческой памяти. И дело тут не в пресловутом любовном треугольнике. Полина Виардо сумела подарить многим людям радость. Вот это и осталось в вечности.

Более противоречивую и экстравагантную женщину, чем Елена Блаватская, пожалуй, трудно себе представить. Ее называли шарлатанкой и ангелом. Ее хулили. И ей поклонялись. Ее главный труд «Тайная доктрина» трактуется по-разному, как гимн расизму и как гуманистическое послание из XXI века. Ее термин «нордическая раса» гуляет по свету, пугая одних и восхищая других.

Елена Рерих, жена художника Николая Рериха, писала: «Я преклоняюсь перед великим духом и огненным сердцем нашей соотечественницы и знаю, что в будущей России имя ее будет поставлено на должную высоту почитания. Е. П. Блаватская истинно национальная гордость... Вечная слава ей».

Однако всеобщей и вечной славы нет. До сих пор ведутся ожесточенные споры о том, что же на самом деле есть Блаватская. Ее называли «Сфинксом XIX столетия». Как расшифровать этого «сфинкса»?

Раньше, в советские годы, культовой фигурой в среде интеллигенции был Эрнест Хемингуэй. Портреты бородатого Хэма висели почти в каждой второй квартире. Ныне место Хемингуэя как кумира и властителя дум заняла Елена Блаватская. Сумрачное лицо. Проницательный взгляд. Лицо думающей Богини. Произошла смена вех: от отваги поступков к дерзости мысли.

Новая властительница дум родилась 31 августа (12 сентября) 1831 года в Екатеринославе, в городе на Днепре, в южной России (тогда России). Отец – артиллерийский офицер Петр Ган из рода Мекленбургских князей. Мать – Елена Фадеева, по словам Белинского, «необыкновенно даровитая писательница», «русская Жорж Санд», но, к сожалению, рано ушедшая из жизни – в 28 лет. После ее смерти в 1842 году 11-летнюю Елену и младшую сестру Веру (будущая писательница Вера Желиховская, 1835 – 1896) отправили в Саратов, в глушь, к бабушке, княгине Елене Долгорукой, тоже, кстати, писательнице, которая помимо литературы увлекалась ботаникой, собрала богатейшую коллекцию бабочек и переписывалась со знаменитым ученым Вильгельмом Гумбольдтом.

Прибавьте к этому дядю Р. А. Фадеева, известного военного теоретика и публициста, и вы получите вполне творческий генный набор, он и был у Елены Ган (тогда еще не Блаватской). А домашнее воспитание? Огромная библиотека, в которой преобладали книги по естествознанию и географии. Три гувернантки: француженка, немка и англичанка. К 14 годам Елена безупречно владела тремя основными европейскими языками. Гены, воспитание, чтение и личностные качества проявились в Елене ярко и необычно, да так, что вызывали немалые опасения в семье по поводу ее будущего. Чувствуя свой уход, мать даже воскликнула в сердцах: «Хорошо! Может быть, так даже лучше, если я умру, – я, по крайней мере, буду избавлена от знания о том, что выпало на участь Елены! В одном я уверена: что ее жизнь не будет похожа на жизнь других женщин и ей придется вынести множество страданий».

Мать оказалась права: Блаватская была не похожа ни на одну из женщин своего и позднейшего времени.

Чудеса с Блаватской начались еще с раннего детства. Упомянем хотя бы то, что она родилась настолько слабенькой, что ее постарались, уповая на Бога, поскорее окрестить. В момент крещения на священнике загорелась риза, но он мужественно довел обряд крещения до конца. Одно это уже говорило о том, что младенца ожидает судьба необыкновенная.

После крещения девочка окрепла и росла нормальным ребенком, но нормальным лишь с внешней, физической стороны и ненормальным – со стороны внутренней, психической. Она была подвержена лунатизму. Часто вставала с постели в состоянии глубокого сна и отправлялась гулять по дому и саду. Ее находили в совершенно странных местах и отправляли обратно в постель. Рано у Елены обнаружилась страстная тяга ко всему непознанному и таинственному, жуткому и потустороннему. В старом саратовском доме было множество подземных галерей, в которые не решались заходить даже взрослые, но Елена избрала их в качестве безопасного для себя убежища, куда она порой сбегала от уроков и гувернанток. Последние с ней немало намучились, ибо, как вспоминает ее тетя Надежда Фадеева, Елена «была избалована в детстве непомерной заботливостью и услужливостью слуг и преданной любовью со стороны родственников, которые все прощали “бедному ребенку, лишенному матери”, и позже, в девичестве, ее самолюбивый характер заставил ее открыто бунтовать против принятых в обществе норм. Ее было невозможно ни подчинить проявлением притворного уважения, ни запугать общественным мнением».

Об этом же говорит младшая сестра Вера: «Ее натура совершенно не вписывалась в рамки, которые навязывались ей ее наставниками, она протестовала против любой дисциплины, не признавала никакого господства, кроме собственной доброй воли и личных вкусов. Она была исключительной, оригинальной и временами смелой до грубости».

Стремление к независимости и свободе бурлило в Елене. Она оспаривала все и вся. Для того чтобы заставить сделать ее что-либо, было достаточно запретить ей это делать. Старая нянька утверждала, что в этом ребенке живут «семь бунтующих духов». Тетка Фадеева выразилась более интеллигентно: «Моя племянница Елена совсем особое существо».

В этом «особом существе» искрилось множество талантов: она хорошо играла на рояле, рисовала, прекрасно владела литературным языком, писала стихи, была бесстрашной наездницей. Кроме того, обладала даром проникновенно говорить и убеждать. А будучи фантазеркой, убедительно рассказывать всякие вымыслы. Она убеждала многих, что из Саратова отправилась в почтовой карете в Европу вместе с отцом и брала в Лондоне уроки музыки у знаменитого немецкого пианиста того времени Игнатца Мошелеса. Многие ей верили.

Российский реформатор граф Сергей Витте, он приходился двоюродным братом Елене Блаватской и был моложе ее, вспоминал о своей кузине: «Она могла, смотря в глаза, говорить и рассказывать самые небывалые вещи, выражаясь иначе – неправду, с таким убеждением, с каким говорят только те лица, которые никогда, кроме правды, ничего не говорят». Критикуя Блаватскую, Витте все же отдавал дань удивительным свойствам ее психики, тому, что сегодня принято называть экстрасенсорным воздействием. Признавал Витте и литературный талант Блаватской, особенно он восхищался ее «феерическими рассказами» об Индии, которые она печатала под псевдонимом Радда-Бай в журнале «Русский вестник».