Юрий Безелянский - 69 этюдов о русских писателях

И еще характерная цитата. «Перо мое, – писал Марлинский, – смычок самовольный, помело ведьмы, кони наездника. Да: верхом на пере я вольный казак, я могу рыскать по бумаге, без заповеди, куда глаза глядят...»

«Вольный казак» Бестужев-Марлинский был мил Пушкину. Александр Сергеевич писал ему 21 июня 1822 года из Кишинева: «Милостивый государь, Александр Александрович! Давно собирался я напомнить вам о своем существовании. Почитая прелестное ваше дарование и, признаюсь, невольно любя едкость вашей остроты, хотел я связаться с вами на письме, не из одного самолюбия, но также из любви к истине...»

Завязалась переписка. Пушкин – Марлинскому: «Ты – всё ты, т.е. мил, жив, умен». Пушкин восторгался знанием иностранных языков у коллеги: «Ты, да может, Вяземский, одни из наших литераторов учатся, все прочие разучиваются. Жаль!..»

Бестужев-Марлинский был первым, который произнес формулу «У нас нет литературы». Пушкин не согласился: «У нас есть критика и нет литературы»; где же ты это нашел? Именно критики у нас недостает... «Отчего у нас нет гениев и мало талантов?» Во-первых, у нас Державин и Крылов; во-вторых, где же бывает много талантов?..»

Бестужев-Марлинский и Пушкин внимательно приглядывались к творчеству друг друга. Бестужеву, к примеру, не понравился «Евгений Онегин», он сравнивал его с байроновским Дон Жуаном и посчитал его слабее. «Почто же восторги священных часов/ Ты тратишь для песней любви и забавы?» – напрямую к Пушкину обращался Бестужев-Марлинский в своих стихах и призывал его: «Храни для героев восторги прямые!/ Согрей их лучами возвышенных дел...» То есть толкал Пушкина к декабризму. Но у Пушкина была своя дорога.

Формулу «У нас нет литературы» вслед за Бестужевым-Марлинским подхватил Белинский. И он же критиковал Марлинского за «сверхчеловеческие» страсти героев и фразерство. А между тем Пушкин, разбирая повесть «Ревельский турнир», отмечал, что «роман требует болтовни... Твой Владимир говорит языком немецкой драмы...» – всяк судит по-своему. И тем не менее у Бестужева-Марлинского было и фразерство, и болтовня, и романтические вздохи, ибо он твердо знал:

Чувства ушли. Но хорошо, что остались книги Александра Бестужева-Марлинского.

Александр Пушкин

29 января (10 февраля) 1837 года умер Александр Сергеевич Пушкин. Закатилось солнце русской поэзии. «Я пережил свои желания,/ Я разлюбил свои мечты...» и еще пушкинские строки: «Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит...»

Черная речка. Дуэль. Смертельное ранение. И негодование Лермонтова:

Кто не знает этих строк. А далее праведный лермонтовский гнев: «А вы, надменные потомки...» Лермонтов винил общество, стоящее у трона – «Свободы, Гения и Славы палачи!» Позднее Маяковский сузил круг виновников до одного – «Сукин сын Дантес! Великосветский шкода». «Но Пушкина убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха...» – говорил Блок.

В эссе «Мой Пушкин» Марина Цветаева пишет: «По существу, третьего в этой дуэли не было. Было двое: любой и один. То есть вечные действующие лица пушкинской лирики: поэт – и чернь. Чернь на этот раз в мундире кавалергарда, убила – поэта. А Гончарова и Николай I, – всегда найдутся».

Версий и гипотез причин гибели поэта множество. Вересаев в исследовании «В двух планах» отмечал: «Страсти крутили и трепали его душу, как вихрь легкую соломинку... Последние полгода его жизни Пушкин захлебывается в волнах непрерывного бешенства, злобы, ревности, отчаяния. Никаких не видно выходов, зверь затравлен... впереди только одно – замаскированное самоубийство...»

Поэт и переводчик Михаил Синельников высказал гипотезу: «Прочел Пушкин «Мертвые души». Ужаснулся неведомому лику родной страны. Ощутил, что в воздухе эпохи – катастрофическая нехватка кислорода... наверное, это его и убило...»

Существует и такое мнение, что роковую роль в судьбе Пушкина сыграла Идалия Полетика. Именно месть отвергнутой женщины стала причиной его смерти. Эта вторая леди Санкт-Петербурга приговорила поэта. «Заказала» – современным языком.

Так или иначе – результат один. Убили, отпели, похоронили... и такая еще деталь – из дневника Никитенко: «Народ обманули, сказали, что Пушкина будут отпевать в Исаакиевском соборе – так было означено на билетах, а между тем, тело было из квартиры вынесено ночью, тайком, и поставлено в Конюшенной церкви. В университете получено строгое предписание, чтобы профессора не отлучались от своих кафедр и студенты присутствовали бы на занятиях».

Не стало живого Пушкина. Но сбылось его пророчество:

Род пиитов на Руси не иссякает – поэты вспоминают Пушкина и поют ему гимны. Еще при жизни Александра Сергеевича ему посвящали стихи Дельвиг, Туманский, Гнедич и другие.

писал Антон Дельвиг.

вторил Федор Туманский.

умолял Пушкина Николай Гнедич. «Пушкин есть явление чрезвычайное... – отмечал Гоголь в 1835 году. – Это русский человек в его развитии, в каком он может явиться через 200 лет».

Это было написано и сказано еще при жизни поэта, а уж после его гибели!.. Пушкиным восторгались и били ему поклоны, словно иконе. Искали в нем чудодейственный ориентир, чтобы не заблудиться в российской действительности. Считали его точкой отсчета всему. «Пушкин – отец, родоначальник русского искусства, как Ломоносов – отец науки в России. В Пушкине кроются все семена и зачатки, из которых развились все роды и виды искусства во всех наших художниках...» (Иван Гончаров).

«О, никогда не порвется кровная, неизбывная связь русской культуры с Пушкиным», – восклицал в одной из статей Владислав Ходасевич. Александр Блок в стихах «Пушкинскому дому» спрашивал: «Не твоя ли, Пушкин, радость, окрыляла нас тогда?..»