Наталия Кугушева - Проржавленные дни. Собрание стихотворений

Бушует шторм. И непроглядна ночь,
Осенний океан за окнами неистов,
С разбега бьет железною волной
И отступает с грохотом и свистом.

И мы плывем в бушующую даль,
Затерянные в грозном океане,

Но не страшна нам дикая печаль
Осенней непогоды в Казахстане.

И близок он, прославленный в веках,
Прекрасный остров Билитис и Сафо,
Где музы бродят на ночных лугах
Под строф сафических любовный пафос.

Нам завещали музы продолжать
И сохранить от хладного забвенья —

Мы свято бережем любовную печать
И Лесбоса прекрасное виденье.

Когда ты бываешь тусклым,
Как хмурый сентябрьский день,
В душе моей – тихо и пусто,
И жить мне и думать лень.

Я грустно стою на распутьи.
Куда-то летят надо мной
Разорванные в лоскутья
Осенние тучи. Тоской

И ветром, как я, гонимы,
Бездомные, как и я,
Неведомые пилигримы
По темным путям бытия.

И хочется плыть за ними,
Бездумной, беззвучной быть, —
Не плакать слезами злыми,
Слова твои злые забыть.

Ах, пройтись по улицам московским,
Поглядеть на липы Поварской,
Постоять у древних стен Кремлевских,
Обойти кругом бульвар Тверской.

В переулках старого Арбата
Каждый камень близок и знаком, —
Как прекрасен в зареве заката
Каждый садик, каждый тихий дом.

Постоять на шумном перекрестке
Нищенкой с протянутой рукой
Где-нибудь у Каменного Моста
Или на углу Страстной.

Может быть, и Вы пройдете мимо,
Статный, ладный, не узнав во мне
Ту, которая была любимой,
Ту, которой пели о весне

Ваших строф изысканные метры.
Ту, с которой ночи напролет
Вы бродили под весенним ветром
Над Москва-рекой, встречая ледоход.

Демьяново. Легкие ветки качались,
В апрельский закат уходили поля.
Прозрачной прохладе весенней печали
Навзрыд соловьями гремела земля.

В сады над рекою падала с неба
Крутая и розовая луна,
В сады, опушенные розовым снегом,
Из города музыка шла и весна.

Ты помнишь, мы долго бродили с тобою.
В Клину за рекой загорались огни.
За музыкой шли мы, как шли за судьбою,
В огромном сверкающем мире одни.

Я Августа ничем не оскорбила,
Лукавой прелестью «Науки о любви»
Я целомудренных не соблазнила,
Но я делю изгнания твои.

Как ты, тоскую о далеком Риме,
О славных современниках скорблю,
Средь диких гетов вспоминаю имя,
Которое мучительно люблю.

Ты слушал жизнь взволнованного порта,
Катило море синюю волну,
И ты, изгнанник, письмами «Экс Понто»
В Рим посылал горячую весну.

А я брожу под нестерпимым ветром,
Где в далях скорбных залегли века,
И «Тристиа» торжественные метры
Скандирую бегущим облакам.

Нас разделяют два тысячелетья,
Но Август так же к нам неумолим,
И ни мольбою, ни ценою лести
Нас не вернут в великолепный Рим.

Я, как и ты, умру у диких гетов,
В степных просторах будет вечен сон —
Прими ж поклон от младшего поэта,
Поэт Великий, римлянин Назон.

Как пела тревожно скрипка,
И танго медлительно пело,
В воде отражалися липы
И столиков скатерти белые.

Как пахли тревожно розы
На столиках в синих бокалах,
Токая горячая бронза
В наполненных рюмках сверкала…

Я помню пушистый персик
И влажную кисть винограда,
И голос ваш, милый сверстник,
В аллеях Нескучного сада.

О, синее небо июля,
О, теплый и ласковый вечер —
В кафе в многолюдном гуле
С любимым первая встреча!

В печи полыхала солома
Червонным веселым огнем —
Пять тыщ километров от дома,
В изгнаньи. В краю чужом.

На ужин варилась картошка
И чайник тихонько пел.
В нахмуренное окошко
Осенний закат глядел.

Тебя я ждала с работы,
И ты возвращался домой,
Измученный нудной работой,
Усталый, голодный, больной.

Прекрасные руки пианиста
Тащили тяжелый мешок —
С пронзительным диким свистом
Сшибал тебя ветер с ног.

Плясала пыль на дороге
И плакали провода,
Но сбрасывались за порогом
Усталость, мешки, беда.

Ты в хату входил, стараясь
Меня уберечь от тоски,
Тревоги следы стирая
Прикосновеньем руки…

О, милые нежные руки,
Любимые руки твои.
О, горечь последней разлуки,
Великой твоей любви!

Пусть вы мимо прошли, любимый,
И меня, и любви, и стихов —
Надо мною поют незримые
Хоры ангельских голосов.

И качаются крылья алые
Небывалых над миром зорь,
И шиповники запоздалые
Расцветают в расселинах гор.

Над пустынею всходит заново
Перламутровая луна
И колышет небесный занавес
Звезд старинные письмена.

Над твоей безымянной могилой
Казахстанские ветры поют.
Над твоей безымянной могилой
Одинокие тучи плывут.

Звездный дождь упадет на землю,
Если август стоит над землей,
Да полынные заросли дремлют
Под высокой и грустной луной.

Обступили степные просторы,
Сторожат твой последний сон. —
Над седым горизонтом горы,
Как свидетели похорон.

И не я тебя проводила
В твой последний далекий путь.
Над бескрестной твоей могилой
Только ветер посмел вздохнуть.

Чадит коптилка. За окошком ночь,
Огромная, холодная, чужая,
Но в одиночестве она со мной,
Судьба моя, веселая и злая.

Мне хорошо в полночной тишине
Прислушиваться к ласковому пенью
И наяву, как будто бы во сне,
Следить за призрачным виденьем.

Моя рука лежит в ее руке,
Плечо к плечу – она со мною рядом.
Пишу стихи – склонившись, по строке
Скользит внимательным любовным взглядом.
А поведет – куда? – не смею я спросить,