Дмитрий Журавлев - Скопинский помянник. Воспоминания Дмитрия Ивановича Журавлева

Уволен со службы 18 авг. 1914 г. (Рязанские епархиальные ведомости. 1914. 15 декабря. № 24).

Успенский Л.В. Слово о словах. Л., 1971.

Николай Дмитриевич Левитов (17.04.1890 – 17.02.1972, похоронен на 21-м участке Ваганьковского кладбища), впоследствии знаменитый психолог, основатель научной школы, после окончания Санкт-Петербургской духовной академии (кандидат богословия) с 1914 г. и вплоть до закрытия Рязанской семинарии в 1918 г. преподавал в ней «словесность», историю литературы и французский язык (см.: ГАРО. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 697, 698, 699; в часто воспроизводящихся биографических справках о Н.Д. Левитове эта часть его жизни не упоминается). В «Рязанских епархиальных ведомостях» 1910-х годов есть его публикации.

Сытин И.Д. Жизнь для книги. М., 1962.

Собственно, запрещен Достоевский, конечно, не был. Возможно, что в годы учения И.Д. Журавлева некоторые члены администрации семинарии (например, все тот же Перов) могли не скрывать своего неодобрительного отношения к позднему Достоевскому, например, к «Братьям Карамазовым» (как известно, мнения духовных лиц о романе разделились). Судя по тому, что закупали в библиотеку семинарии, например, в конце 1890-х годов, Достоевский (вместе с Толстым) и на самом деле был несколько «дискриминирован» по сравнению с другими русскими классиками: если творчество Тургенева, Островского, Лермонтова, Гончарова, Лескова и других было представлено в студенческой библиотеке семинарии полными собраниями сочинений, то Толстого и Достоевского в библиотеку закупали только заведомо «безопасные» вещи: Толстого – «Севастопольские рассказы», Достоевского – «Мужик Марей», «Мальчик у Христа на елке» (и другие произведения, которые могли печататься как предназначенные для «школьного возраста»), «Бедные люди» (см., например, Журналы заседаний педагогических собраний правления семинарии за 1897 г.: ГАРО. Ф. 1280. Оп. 1. Ед. хр. 646). Однако уже в 1900–1910-х годах, судя по «Рязанским епархиальным ведомостям», в редколлегию которых входили преподаватели семинарии, Достоевский имел устойчивую репутацию писателя православного и патриотического (см., например, характерное название публичной лекции А.Н. Сабчакова: «Вечно-славной памяти Ф.М. Достоевского как истинного сына Православной церкви Христовой и пламенного проповедника гуманности и самоотверженной любви ко всем угнетенным, униженным и оскорбленным» (произнесена 30 янв. 1911 г. в 30-летнюю годовщину со дня смерти писателя).

Хотя, судя по опубликованной официальной программе духовных семинарий (Программы и устав православных духовных семинарий / сост. Горбунов. М., 1890), действительно предусматривалось изучение новой литературы до Гоголя включительно (последняя фраза программы по истории литературы: «Взгляд на состояние литературы после Гоголя» (с. 63), есть много свидетельств того, что по крайней мере в Рязанской семинарии программа была гораздо более широкой и разнообразной. Не только в библиотеку Рязанской семинарии, но и в библиотеки уездных духовных училищ, как видно из официальных бумаг (Журналы заседаний… за 1897 г. Л. 3 и далее) регулярно выписывались и книги разных авторов вплоть до Чехова (в том числе Тургенев, Гончаров, Островский – в формате полного собрания сочинений). Литературные вечера, которые устраивал А.Н. Сабчаков в семинарии и Рязанском женском епархиальном училище, включавшие чтение студенческих докладов и проч., судя по их темам (см. кн.: Четверть века на службе родной семинарии (К 25-летию службы преподавателя А.Н. Сабчакова в Рязанской Духовной Семинарии. Рязань, 1913)), также поощряли знакомство учащихся с литературой за пределами строго обязательного перечня текстов. Наконец, темы сочинений, предлагавшиеся в семинарии, тоже отнюдь не ограничиваются Гоголем (см., например: «Сравнительная характеристика Хоря и Калиныча»; «Черты купеческого быта по комедии Островского “Свои люди – сочтемся”»; «Обломов, отец его и мать»; «Быт народа по песням Кольцова»; «Характеристика Эдипа по произведению Софокла “Эдип в Колоне”» – Журналы заседаний… за 1897 г. Л. 8). Резкое суждение Дмитрия Ивановича связано, скорее всего, не с конкретными впечатлениями от Рязанской семинарии, а с тем, что от своих родных, и прежде всего от дяди Павла Васильевича, он наверняка мог слышать рассуждения о необходимости изменить принципы преподавания литературы в духовной школе. Когда в середине 1900-х годов началось публичное обсуждение реформы духовной школы, Павел Васильевич писал именно о том, что история светской литературы и даже журналистики должна быть одним из основных предметов для будущих священников (О расширении курса литературы в духовных семинариях // Левитов П. Об открытии доступа в духовные академии семинаристам, окончившим курс по второму разряду, и другие статьи. Екатеринослав, 1906).

Одно из самых популярных стихотворений Лермонтова: фольклористы фиксируют его бытование в качестве народной песни (за указание благодарим М.Ю. Степину).

Кстати, судя по некоторым свидетельствам (например, семейным воспоминаниям или сравнительной частоте цитирования в тех же «Рязанских епархиальных ведомостях»), Некрасова в духовенстве любили многие (за указание благодарим Ю.В. Лебедева). Одно из объяснений того, почему Некрасов «близок и дорог» духовенству, между прочим, предлагал в своей публичной лекции о Некрасове учитель И.Д. Журавлева, А.Н. Сабчаков, с благодарностью вспоминавший главу «Поп» в «Кому на Руси…» и Гришу Добросклонова (В духовной семинарии (Юбилейный вечер в честь С.Я. Надсона и Н.А. Некрасова) // Рязанские епархиальные ведомости. 1913. 1 апреля. № 7. С. 305–308).

Один из вариантов этой песни опубликован: Труды Владимирской ученой архивной комиссии. Кн. 10. 1908.

О событиях 1931 г. см. финальный фрагмент воспоминаний.

В 2011 г. такие каменные сараи стояли в Лопатине почти перед каждым домом.

12 июня 1827 г. – 1 марта 1904 г. (некролог: Московские церковные ведомости. 7 марта. № 10. С. 128–129).

Числится в списках окончивших Рязанскую духовную семинарию как ученик 1-го класса высшего отделения 2-го разряда в 1836–1838 гг. (Агнцев. С. XLI). С 17 лет (или 18: источники расходятся) послушник Саввино-Сторожевского монастыря под руководством своего двоюродного деда, игумена Николая.

О. Николай – наместник Саввино-Сторожевского монастыря в 1845–1856 гг. (см.: Седов Д.А. Настоятели и наместники Саввино-Сторожевского монастыря (биографические материалы) // Саввинские чтения 2006. Звенигород, 2007. С. 192). Об о. Николае известно мало, самые подробные сведения, которые нам удалось найти, – в биографическом очерке «О. архимандрит Павел, наместник Свято-Троицкия Сергиевы Лавры», составленном архимандритом Пименом, настоятелем посольской церкви в Риме: «Отец наместник Николай, уже преклонных лет, был старец смиренномудрый и добрый, но нрава довольно крутого и строгий подвижник, который относился к монашеству с большим вниманием и не довольствовался точным соблюдением и исполнением монашеских правил и устава; он еще и добровольно подвергал себя различным подвигам и лишениям, в которых и послушнику Петру приходилось быть постоянным участником. <���…> В 1848 г. поступил в Саввин монастырь из Николо-Угрешского монастыря иеромонах о. Галактион, который в непродолжительном после того времени был назначен в казначея, а в 1856 г. был сделан наместником вместо о. Николая, которого перевели строителем в Троицкий Белопесоцкий монастырь, что на Оке, напротив гор. Каширы. Там старец находился настоятелем до самой своей кончины; но умереть пришлось ему не в монастыре, а в Москве в больнице (22 авг. 1862 г.)» (Душеполезное чтение… 1892. № 3. С. 438–439). О. Николай похоронен на кладбище Покровского монастыря в Москве (уничтожено).