Валерий Чумаков - Нобели. Становление нефтяной промышленности в России

Но и иностранная поддержка не менее важна. Уже хотя бы потому, что иностранные предприниматели, подключаясь к российскому рынку, приносят на него далеко не только деньги, но и новые технологии, новые отрасли и новые идеи. Закрытые системы всегда проигрывают у открытых, прогресс и науки и техники идет гораздо быстрее, если между учеными и предпринимателями существует живое и ничем не ограниченное общение. Ученые из разных институтов, работающих в одном направлении, сделают значительно больше, если будут знать, чем занимаются коллеги. И чем более открытой будет информация, тем на больший результат мы можем рассчитывать. Напротив, если они замкнутся, завесятся грифами секретности, а о способах и целях своей работы будут сообщать только ограниченному кругу весьма доверенных лиц, велика вероятность того, что оба учреждения будут работать над одной и той же темой, совершая одинаковые ошибки и, подчас, стремясь достичь того, что уже достигли коллеги. То же и с предпринимателями.

Пришедший на наш рынок иностранец уже тем хорош, что он активен. Ему не сидится в своей Германии, или Швеции, или Дании, или Японии, ему нужны новые места, новые рынки, новые площади и площадки, новые планы, новые идеи и ощущения. Это люди не только мыслящие, но и действующие широко. Не случайно, если посмотреть вглубь, то окажется, что почти всему мы обязаны «не местным». «Приезжим».

Конечно, деревню Мишанинскую Куросторовской волости Двинского уезда заграницей назвать нельзя, так как Архангельская губерния, к которой эта местность принадлежала, всегда входила в состав России, но в 1730 году от нее до Москвы добраться было значительно сложнее, чем сегодня от Москвы до Пекина. Чего не хватало 19-летнему сыны зажиточного, можно даже сказать богатого рыбака, Михайле Ломоносову? Что потянуло его, взяв с собой всего две рубахи, нагольный тулуп и две книги, «Арифметику» Леонтия Магницкого и «Грамматику» Мелетия Смотрицкого, втайне покинуть отчий дом? До Москвы он добирался грузовым транспортом, договорившись с экспедиторами холмогорского рыбного обоза. На дорогу ушло три недели. Несмотря на удаленность, Михайло заранее знал, куда он в столице пойдет. Его целью была Московская славяно-греко-латинская академия, более известная как «Спасские школы». В нее он поступил уже через несколько дней по прибытии в город. За 37 лет до него эти школы закончил другой приезжий, сын крестьянина из Тверской губернии Леонтий Магницкий. Автор того самого знаменитого и столь любимого Ломоносовым учебника [3] Кстати, книга и правда была замечательная. Полностью она называлась «Арифметика, сиречь наука числительная с разных диалектов на славенский язык переведеная и во едино собрана, и на две книги разделена», первоначальный, благословленный самим царем Петром I, тираж составлял 2400 экземпляров, что уже само по себе было огромным числом. Как учебник она употреблялась вплоть до середины XVIII века. .

Но, все таки Ломоносов был россиянином. А вот создатель российской государственной медицинской службы, личный лейб-медик царя Алексея Михайловича, отца Петра I, создатель Аптекарского приказа (читай – министерства здравоохранения и социального обеспечения) Лаврентий Альферьевич Блюментрост был родом из Саксонии [4] В те времена – Курфюршество Саксония, ныне – Свободное государство Саксония. Земля ФРГ. . В Россию он приехал в 1668 году, когда ему уже было почти 50 лет. К тому времени он уже достиг славы на родине, дослужившись до почетного и прибыльного места лейб-медика саксонского курфюрста. Несмотря на это, он не просто уехал в далекую и непонятную варварскую страну, но за несколько лет полностью реорганизовал отсталую российскую медицину, отстроив ее по западному образцу, наладил контроль за деятельностью аптек, а Россию отныне называл своей второй родиной. России же служили и его сыновья, для которых она была уже родиной первой и единственной. Все они умерли и были похоронены в Санкт-Петербурге.

Виднейший российский дипломат и разведчик петровской эпохи, Савва Лукич Рагузинский-Владиславич был родом из Черногории и происходил из герцеговинских князей Владиславичей. Москву он впервые посетил в 1703 году, а через пять лет переехал в российскую столицу на постоянное жительство. В 1725 году он стал нашим полномочным послом в Китае, где с блеском выполнил возложенную на него миссию по заключению Буринского и Кяхтинского договоров, благодаря которым между двумя странами была установлена выгодная для нас граница и налажена беспошлинная пограничная торговля в городе Кяхте. Кроме того, он нам известен как человек, подаривший в 1706 году Петру I еще одного «гастарбайтера» – маленького абиссинца Абрама Ганнибала, которого русский царь так полюбил, что даже дал ему свое отчество: арап официально именовался Абрамом Петровичем. Этот черный юноша стал русским в возрасте 8 лет. Вряд ли кому-то стоит напоминать, что именно ему мы обязаны рождением «солнца российской поэзии» Александра Сергеевича Пушкина, бывшего его правнуком и весьма сильно походившего на своего африканского прадеда внешне. А вот то, что именно ему мы обязаны еще и всенародно любимой картошкой, знают уже далеко не все. Тем не менее, это именно он, выполняя личное поручение императрицы Екатерины II начал в своей усадьбе «Суйда» промышленное выращивание «земляного яблока». Конечно, крестьяне и до того знали про картофель, еще в конце XVII века диковину прислал из Голландии сам царь Петр с требованием разослать клубни по губерниям для выращивания, но вплоть до предприятия Ганнибала он считался у нас лекарственным растением и принимался в малых дозах натощак. Прадеду Пушкина удалось убедить крестьян в том, что новый овощ ничем не хуже традиционной репы, а урожай, при одинаковых условиях, дает значительно больший. Кстати, Пушкин был из приезжих и по отцовской линии: тут его род происходил от «мужа честного Радша… выехавшего в Россию из Германии во дни княженья святого благоверного князя Александра Невского».

А как не вспомнить человека, которого звали Франц Яковлевич Лефорт, и о котором царь Петр, после его смерти, сказал: «На кого мне теперь положиться? Он один был верен мне»? Родившись в 1656 году в Женеве в семье зажиточного торговца он, будучи 18 лет от роду, вопреки воле отца, желавшего, чтобы сын обучался торговле, сбежал в Голландию, где поступил на службу к герцогу курляндскому Фририху-Казимиру. Однако вскоре, по совету знакомого полковника, отправился в Россию, где сначала поступил на дипломатическую службу, а в конце 1878 года был назначен командиром роты Киевского гарнизона. Когда в 1861 году он приехал в отпуск домой в Женеву, родственники уговаривали его остаться в Европе, обещая блестящую военную карьеру, но он категорически отказался, заявив что обязательно вернется в Россию. 1869 году Лефорт, будучи уже подполковником, познакомился с юным Петром, пришелся ему по душе и стал главным его помощником и другом. Тогда же Петр познакомился и с другим военачальником, Петром Ивановичем Гордоном. На самом деле звали его Патриком Леопольдовичем и родом он был из Шотландии. У нас он дослужился до чина контр-адмирала, участвовал практически во всех петровских компаниях, подавлял восстание мятежных стрельцов, воевал с турками, вместе с царем ездил в 1894 году на Белое море. Оставленный им дневник является для нас одним из важнейших исторических документов той эпохи.