Никита Хрущев - Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

Вообще в Китае люди на придумывание лозунгов довольно способны и могут такие лозунги хорошо подать населению. К нам поступали китайские газеты, наши люди читали их, и мы стали получать сведения, что и советские газеты в районах, пограничных с Китаем, тоже ставят вопросы перенятия опыта братского китайского народа в строительстве коммун. Появились даже предложения взять на вооружение «большой скачок». Нас это, надо признаться, испугало. Мы уже не могли сохранять долее нейтралитет по данному вопросу и были вынуждены высказать свою точку зрения насчет применения такого лозунга в советских условиях, считая, что он нам абсолютно не подходит…

В Китай поехал тогда Вылко Червенков [44], один из лидеров Болгарской компартии. Он не разбирался в данном деле и, приехав из Китая, разразился потоком нелепых статей в болгарской печати. Мы увидели, что Болгария тоже берет на вооружение лозунг коммун и «большого скачка». Эти идеи стали там практически претворяться в жизнь. В чем же это выразилось? Болгары начали укрупнять колхозы до невероятных размеров и вкладывать средства в тяжелую промышленность, себе не по карману. Через тех болгарских друзей, которые смотрели на это критически, мы получали тревожную информацию, свидетельствовавшую о том, что могут иметь место очень печальные последствия.

Мы вынуждены были пригласить к себе болгарских друзей и в ходе беседы высказать свою точку зрения. Заявили, что считаем применение китайских методов в условиях европейских и других социалистических стран Запада нереальным, что это к добру не приведет и вызовет большие сложности. Конкретно о самой Болгарии мы сказали так: «Товарищи! Вы знаете, какие у нас с вами добрые и братские отношения. И мы хотели бы, чтобы они такими сохранялись вечно. (А отношения у нас с Болгарией действительно были такими, что и желать лучшего нельзя.) Мы считали своим долгом предупредить вас, что если вы и дальше станете подражать Китаю в «большом скачке» и не по своим средствам развернете строительство, то тем самым поставите свою экономику в угрожающее положение. Сейчас вы вынуждены делать большие заказы в капиталистическом лагере. Придут сроки платежей, а у вас возможностей к оплате своих векселей не окажется. Мы полагаем, что вы обратитесь тогда к нам с просьбой о займе, мы же окажемся в затруднении оказать вам такую помощь. Это может поставить вашу экономику в очень тяжелое положение.

Теперь – вопрос о сельском хозяйстве. Сельское хозяйство Болгарии ведется на высоком культурном уровне. У вас не просто там полеводство или животноводство, нет, вы развиваете отраслевое огородничество, садоводство, осуществляете промышленную посадку роз, стали европейскими поставщиками овощей. Гигантомания в сельском хозяйстве приведет к краху, сделает хозяйства неуправляемыми и экономически нерентабельными. Обобществление же личных хозяйств просто отпугнет крестьян от коллективов, расплачиваться потом придется многие годы. Этот сложный вопрос надо решать постепенно и с большой осторожностью».

Я сам был большой поклонник болгар, просто преклонялся перед ними как овощеводами. Детство и юность я провел в Донбассе, который питался овощами болгар. Из Болгарии к нам приезжали люди, арендовали землю и занимались огородничеством. Это были замечательные огородники. Работали, правда, на их огородах не сами болгары, а украинцы, но владельцы были хорошими организаторами и буквально заваливали рынок всевозможными овощами, очень дешевыми и всегда свежими. Бывало, рано утром приезжал болгарин на арбе, запряженной парой коней, и нараспев обращался к женщинам-шахтеркам: «Бабень, миленькая бабень! Вставайте, зелени покупайте!» Женщины просыпались, выскакивали из домов. Возчик останавливал свою арбу, начиналась торговля. Он по именам знал всех покупательниц, да и они, обращаясь к нему, тоже называли его по имени.

Когда я стал взрослым и заимел велосипед, то часто после работы переодевался, садился на него и ехал в поле к болгарам. А там любовался плодами их трудов: замечательными помидорами, баклажанами. Я уж не говорю о капусте, огурцах и прочем. Особенно привлекало меня просто поэтическое поле баклажанов. Приедешь, глянешь на ряды синеньких баклажанов: висят огромные кувшинообразные плоды, блестят своими сине-фиолетовыми боками. Так что болгар я давно знал и с уважением относился к ним, как отношусь и сейчас. Правда, когда они теперь поставляют в СССР помидоры, я иной раз в шутку говорю своим ближним: «Болгары нам присылают помидоры как братья, но сами таких помидоров не едят». Почему? Потому что они невкусные: срывают их рано, и они дозревают не на корню. Такой помидор тоже красен, но нет у него того вкуса, которым обладает плод, созревший на плантации. Ну, это я несколько отвлекся.

Итак, высказали мы болгарам свои соображения. Они реагировали болезненно. Тогда мы сказали: «Мы не добиваемся, чтобы вы с нами согласились, а только хотели предупредить, что если вы будете обращаться к нам за золотым кредитом, то, поскольку мы золота сейчас в резерве не имеем, оказать помощь вам не сможем. Как вы будете выходить из тяжелого финансового положения, когда наступит время платежей, думайте сами». На этом мы расстались. Правда, болгары предприняли кое-какие меры: провели разукрупнение коллективных хозяйств и пр. Но, конечно, всего, что они сделали, исправить полностью было нельзя, они не смогли вернуться к прежним организационным формам в деревне, и у них все-таки остались многие укрупненные сельские кооперативы.

Вот я упомянул: «укрупненные». Не случайно. Люди, которые со мной работали, знают мою точку зрения на данный вопрос. В Советском Союзе именно я был инициатором укрупнения колхозов. На этой почве у меня возникли и радости, и неприятности. Я считал, что колхозы, которые у нас имели небольшие угодья и с малым количеством рабочей силы, не обладали перспективой. У них нельзя было использовать высокопроизводительную технику. Поэтому такие колхозы следовало перестраивать на другой основе, чтобы перевести их на более современную техническую базу, что и было нами сделано в свое время. Правда, мы тоже не обошлись без гигантомании, и это оказалось для нас накладно. Тут уже мой недосмотр. Увлекаясь, многие люди не могут порою реально соразмерить, что такое крупное, что такое крупнейшее, а что такое мелкое хозяйство.

А вот китайцы чуть ли не целые провинции загнали в один колхоз. Только назвали его не колхозом, а коммуной [45]. Получилось нечто вроде нашего района или даже побольше. Возникла неуправляемая хозяйственная единица, которая не могла быть рентабельной. Хочу закончить освещение вопроса, как применение китайского опыта повлияло на наших друзей-болгар. Спустя полгода они обратились к нам за помощью, когда использовали все предоставленные им кредиты, даже краткосрочный. А краткосрочные кредиты – самые дорогие, по ним платят чуть ли не 15 % годовых (при 5–7 % долгосрочных). Банки в таких случаях кожедерствуют. Все-таки пришлось нам вынуть кое-что из наших резервов и положить на стол друзьям, чтобы не допустить опротестования их векселей, по которым следовало платить. Получилась буквально кража. Вот как экономика ударила по тем, кто неоправданно увлекся в подражании китайцам.