Никита Хрущев - Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

Одно из обвинений звучало так: он поддерживает югославов, нигде не выступая с резкой критикой Тито. Более того, как раз перед разрывом с югославами Гомулка ездил в Белград, возглавив польскую делегацию. Гомулке приписывали, что он сочувствует политике, которую проводит Тито. Имею в виду проведение Югославией независимой линии в сфере экономических реформ. Организация экономики в Югославии строилась не согласно методам и формам, принятым в Советском Союзе. Несмотря на заявления югославских руководителей везде и всюду, что они стоят на позициях марксизма-ленинизма и прилагают все усилия к строительству социализма в своей стране, Сталин толковал происшедшее по-другому, и были мобилизованы все научные силы СССР, были открыты все журнальные и газетные страницы для того, чтобы доказать обратное. Югославов называли ренегатами, союзниками капиталистических стран. Все это оказалось ложью. Но рикошетом ударило по Гомулке.

Сначала об этом пока только шептались. Заговорили также, что Гомулка выступает против коллективизации. Это в какой-то степени было верным. Еще и сейчас Польша выделяется из всех социалистических стран своей особой политикой в деревне. Там преобладают кооперативы типа сельскохозяйственных кружков. У нас подобные коллективы в 20-е годы называли ТОЗы, то есть товарищества по обработке земли. В них крестьяне остаются владельцами земли и индивидуальных средств производства. Подобные взгляды Гомулки Сталин считал преступлением. Ведь он ликвидировал ТОЗы и ввел колхозы. Наконец, еще одно обвинение: Гомулка проявлял антисемитизм. Тут я как раз полагаю, что такое обвинение вовсе не порочило Гомулку в глазах Сталина. Сталин сам был сильно подвержен антисемитизму. Не случайно честные евреи, которые работали вместе с Лениным, были потом уничтожены. Конечно, их уничтожали вместе с русскими и другими, тут у Сталина был полный интернационализм.

Однако публично Сталин ревниво оберегал чистоту своих риз и внимательно следил, чтобы не дать повод к обвинению его в антисемитизме. Любой человек, сказавший такое о Сталине, если бы он находился на досягаемом расстоянии, был бы немедленно уничтожен. В чем же состояли поступки Гомулки, которые расценивались как антисемитские? Сам я никогда ничего похожего от Гомулки не слышал. Уже позже, когда я стал чаще встречаться с ним и у нас сложились дружеские отношения, мы обменивались мнениями по данному вопросу. Оказалось, что он проявлял желание изменить состав Политбюро Польской объединенной рабочей партии, как стала она называться после слияния компартии с социалистами. В составе Политбюро имелась довольно солидная группа лиц еврейской национальности, что вызывало какую-то реакцию со стороны рядовых поляков. Я с пониманием отношусь к тревоге, которую проявил в этой связи Гомулка. Ведь данный факт в конце концов вызвал недовольство шовинистски настроенных людей, что и проявилось потом в резких общественных выступлениях. Так случилось и в Польше, и в Венгрии, где тоже в составе руководства имелся значительный процент лиц еврейской национальности.

Однако люди, против которых выступил Гомулка, были заслуженные, проверенные коммунисты и очень способные руководители. Взять хотя бы Бермана или Минца. Они как бы подавляли других членов Политбюро своим превосходством организаторов и образованных людей, прошедших хорошую марксистско-ленинскую школу.

Берман был влиятельным человеком, умным и опытным политиком. Он имел очень большое влияние на Берута. Сам он не выпирал своей фигуры, а действовал через Берута. Я даже думаю, что без его совета Берут не предпринимал ни одного политического шага. Минц занимался вопросами экономики, был человек заслуженный, уважаемый. Он был главным лицом, который определял экономические планы.

Может быть, слово «зависть» не совсем уместное. Но сложившееся там положение вызвало отрицательную реакцию иных членов руководящего состава ПОРП. Кадрами в ЦК ПОРП занимался Замбровский, способный человек, но проводивший неразумную политику их расстановки, без учета национального фактора.

Замбровский [191] – старый политический деятель коммунистической партии. Во время гитлеровской оккупации был в подполье. Его обвиняли, что он имел сионистские наклонности, не прямо выраженные. Он, как коммунист, не мог быть сионистом, но особое отношение к товарищам еврейской национальности проявлял. Иной раз и у нас на человека бросали незаслуженное обвинение в сионизме. Сионизм и антисемитизм – это родные братья.

Замбровского обвиняли в том, что он, как еврей, покровительствовал еврейским товарищам. Он заведовал кадрами в Центральном Комитете. Поэтому, как говорится, ему и карты в руки. Он продвигал при равных условиях на решающие участки – политические и экономические – в большей степени евреев, чем поляков.

Его мотивировка часто была обоснованной: он выдвигал более развитых, лучше подготовленных. Но такие действия получали политическую окраску в глазах сугубо польской части коммунистов, которые тоже хотели активно участвовать в работе и занимать ключевые позиции в руководстве своей страной. Здесь же они вроде бы оттирались, что сгущало атмосферу и порождало глухое недовольство. Именно эти настроения улавливал и отражал Гомулка.

Над его головой нависал арест. Считалось, что домогаются устранения Гомулки главным образом Берман и Минц, хотя это было не так. Сталин при мне рассуждал вслух, что вот поляки хотят арестовать Гомулку, но «не понимаю, – говорил он, – почему они хотят его арестовать, какие к тому имеются данные». Личных бесед, которые с ним вел Берут, я не знаю. Сталин имя Берута конкретно не называл. В конце концов Гомулка был арестован. Уже потом Сталин сказал, что ему позвонил Берут и внес такое предложение. Сталин ему ответил: «Решайте сами, как находите нужным». Гомулка был изолирован и находился в особых условиях, не в обычной тюрьме, а в каком-то замке. Затем широко распространились аресты его сторонников. Оказались арестованными Спыхальский, Совиньский, Клишко, многие другие. Я называю здесь лишь крупные персоны, но и в нижестоящем руководстве сторонники Гомулки тоже были арестованы.

Получилось, что в польском руководстве были разгромлены в основном кадры польской национальности. Это создало совершенно ненормальное положение в ПОРП. Когда Сталин умер, я неоднократно спрашивал Берута: «Согласно каким обвинениям вы держите в тюрьме Гомулку?» Берут был добродушным человеком с мягким характером, он обычно улыбался и отвечал так: «Я и сам не могу толком объяснить это». – «Но если вы считаете, что сами того не знаете, то и освободите!» Однако сохранялись какие-то силы, которые давили на него, или у него имелись скрытые соображения. У меня в результате сложилось впечатление, что давили на него те же Берман, Минц и Замбровский. Я тогда окончательно утвердился во мнении, что последний не совсем правильно понимает национальный вопрос и злоупотребляет доверием, которое ему оказывали.